Кошка Белого Графа
Шрифт:
Рауд шагнул в комнату. Майра вскочила, и они с мамой присели, почтительно склонив головы. Чему-чему, а реверансам в свеянской женской гимназии учат хорошо.
– Ваше сиятельство…
Рауд подошел к маме и поднял ее.
– Прошу вас, сударыня. Какие церемонии между родственниками?
Мама смущенно отступила.
Она выглядела такой измученной, что меня накрыло стыдом и жалостью.
Надо было написать! Сообщить, что у меня все прекрасно.
– Карин, – мама покосилась на Рауда и снова повернулась ко мне. – Я была плохой матерью, но я любила тебя и люблю! Я никогда, никогда не привела бы к
Она оглянулась на Майру и грозно свела брови.
Сестра, неловко мявшаяся у дивана, сделала шажок вперед. Пробормотала:
– Карин, я не хотела, – и потупилась.
Что с ней такое, откуда эта робость?
Не могла же она?..
События полуторамесячной давности воскресали в памяти с трудом, будто давний сон. Наша кухня, озаренный солнцем двор, слова Майры о маме и секаче.
Я поверила ей безоговорочно. Не было причин не верить…
– Майра! – мамин голос стегнул кнутом.
Сестра вздрогнула, быстро взглянула на меня и зачастила:
– Да, я завидовала! Тебе досталось все – и красота, и первородство. У тебя было столько женихов, а ты крутила носом, все тебе были нехороши!..
Она задохнулась, сжав кулаки, и вдруг всхлипнула:
– Мама не ходила к Дакху, это был обман… Карин, я не хотела ничего плохого, честно! Я просто подумала: если ты останешься кошкой, не навсегда, на время, мама перепишет ателье на меня, я стану завидной невестой, выйду за Орма или за кого-нибудь еще… А ты пойдешь к Вере, и вы придумаете, как тебе снова стать человеком. Я бы тебе потом написала, когда можно вернуться… Я правда не хотела тебе зла, это все Орм. Он пошел в храм Дакха и послал за тобой секача – на самом деле! Он зарезал тех куриц! Я даже не сразу узнала… Прости меня, Карин, прости, пожа- луйста!
Майра разревелась.
Она рыдала, не вытирая слез и громко шмыгая носом. А я смотрела на ее искаженное лицо, красное, мокрое, жалкое, и не находила в себе злости.
Наверное, стоило прогнать ее и забыть, что у меня есть сестра.
Но сегодня я была счастлива!
И этим счастьем – вот смешная мысль – я обязана Майре и ее подлому поступку.
Да и какая теперь разница, что случилось в той, другой жизни?
– Я прощу тебя, – на душе было удивительно легко. – Но при одном условии. Не бойся, я не претендую на ателье. И в Свеянск не вернусь. Я хочу, чтобы вы с мамой взяли к себе ученицей одну девочку. Если она пожелает, конечно. Ее зовут Вилья, и ей пришлось несладко.
Куда хуже, чем мне, что тут говорить.
– Вы теперь вдвоем, вам будет не хватать рук. А Вилья очень старательная. Будьте к ней добры.
Я хотела сказать, что прослежу, но решила, что это лишнее. Я прослежу и так.
Рауд отошел в сторонку, а когда мы с мамой сели на диван – Майра пристроилась с краешка, – покинул комнату. Однако я чувствовала, что он рядом, готов поддержать, если потребуется.
– Карин, – сказала мама, – у нас есть еще одна родственница. Я тебе о ней не говорила. Мне казалось, что дурного влияния бабушки и деда Полкана и так довольно, – она покаянно вздохнула. – Я была неправа и хочу, чтобы ты с ней познакомилась. Она отказалась прийти сюда в человеческом обличье. Но будет ждать тебя ночью. Не бойся. Тетка Фрейя многому может тебя научить…
Позже тем же вечером
– Как ты думаешь, мое кошачье тело так навсегда и останется телом снежной кошки?
Он улыбнулся:
– Почти уверен, что летом ты станешь такой, как была раньше. Черной, верно? Очень хочу на это посмотреть. Но я и по белой соскучился, – Рауд коснулся губами моих волос. – Только не оборачивайся сейчас. Побудь со мной человеком, Кошка Карин.
Я опустила голову ему на плечо.
Было так хорошо стоять обнявшись, чувствовать его дыхание на щеке и знать, что между нами наконец все ясно. Может, это шутка богов, но, кажется, в глубине души я выбрала его с самого начала, в то мгновение, когда очнулась от снежного беспамятства у него за пазухой. Сейчас мне было так же уютно, тепло и надежно и не хотелось размыкать рук.
Хотя я тоже соскучилась по своему звериному облику и по свободе, которую он дает. Я не становилась кошкой с самой Ночи Всех Богов. Было страшно – вдруг опять не смогу вернуться в человеческое тело?
Но Рауд назвал меня смелой… А еще было очень любопытно познакомиться с новой родственницей. Подумать только, у меня есть двоюродная бабушка-оборотень!
Когда замок уснул, я вышла на балкон. Ветра не было. За облаками светила луна, наполняя темное небо таинственным мерцанием и серебря стены Белого замка.
Ночь. Пора Тьмы и Тайны. Время, когда Небыль ближе всего.
Мир за гранью яви откликнулся мгновенно. Вдохнул меня, поглотил, заставив сознание померкнуть на секунду, а потом…
Все вокруг ожило, заблестело, зазвенело. Снега пели приветственную песнь, в небе роились феи. Мороз, легкий и ласковый, как солнце весной, рисовал в воздухе призрачные узоры, невидимые для людей, и бледный шлейф одеяний самой Нежи плыл высоко в звездной дали.
Я вскочила на перила и прошлась вдоль изогнутых ледяных зубцов, глядя на башни западного крыла глазами кошки.
Какие крыши! Сколько широких карнизов, удобных откосов, пологих скатов, манящих ниш, укромных уголков и загадочных ходов, которые надо исследовать.
Но не сейчас…
Она сидела на выступе, соединяющем балкон с башенкой, украшенной фигурами ледяных зверей – седая рысь с желто-золотыми глазами в лунных бликах.
«Что, внучка, не будешь больше прятаться?»
Спросила и улыбнулась, как умеют улыбаться только кошки – пушисто, щеками и усами.
Мы перебрались на парапет вокруг башенки, оттуда спустились на крышу внешней галереи, идущей вдоль стены. С этой галереи было несколько подъемов на открытую площадку, соединенную подвесным переходом с тем самым западным крылом, которое я только что рассматривала.
«Куда это ты навострилась? Не думай, что старая рысь будет лазить с тобой по крышам!»
Моя новая родственница, велевшая звать ее просто Фрейей, поманила меня к колонне, покрытой богатой резьбой. По ней можно было без труда спуститься на землю.
«Посмотри, какой парк, какие роскошные деревья!»
Деревья и впрямь были хороши. Многие не уступали дубу в бальном зале Летнего дворца, только вместо зелени их могучие ветви были опушены снегом.
«Идем, маленькая белая кошка! Я научу тебя искать мышиные норы и выслеживать белок, – рысь ловко взлетела на дерево и уселась в развилке толстенного ствола. – А потом я приду учить твоих котят».