Кошка Белого Графа

Калинина Кира Владимировна

Тьфу ты, сама по-кошачьи урчать начала!

Стоило немного успокоиться и почувствовать себя в безопасности, как могильной плитой навалилась усталость. Я выбрала себе пустую спаленку подальше от остальных, вскарабкалась на незастеленную кровать и утонула в перинах. Было тепло и уютно, каша с курочкой, о которой грезил бедный Мохнач, наполняла живот приятной тяжестью, но сон не шел. Мысли крутились вокруг вчерашней ночи и сегодняшнего утра, на душе становилось все чернее и горше.

Чтобы отвлечься, я стала вспоминать сказки Старой

Хель о мире богов и мире снов.

Старая Хель жила в двух кварталах от нас и каждый вечер читала внуку сказки из книг с такими потертыми переплетами, что названий не разберешь. Сказки были известные, но рассказывались всегда не так, как я привыкла. То ли книги у Хель были какие-то особенные, то ли она выдумывала на ходу.

– Наш мир для богов, что для нас садовый пруд, так же мал и мелок, а мы для них вроде рыбок в том пруду. Живем себе среди водорослей, ила и лягушат, ведать не ведаем, как снаружи все устроено, и о том, что там творится, судим лишь по ряби на воде.

Я закрыла глаза и увидела Хель сидящей в старом кресле у камелька: на носу круглые маленькие очки, на коленях раскрытый том. Говорят, в молодости Хель играла на сцене. Голос у нее и сейчас был звучный, читала она с выражением, и с ветки у окна я четко слышала каждое слово:

– Рыбы не могут жить на суше, а люди – в воде, хотя в их власти осушить пруд и пустить на уху всех, кто в нем обитает. Вот и богам при всем их могуществе, чтобы дотянуться до людей, нужны храмы, алтари и святилища, как рыбаку нужны удочки и сети. Но боги ловят нас не для того, чтобы сварить уху. Они испытывают души, меняют судьбы и раздают дары, а иной раз отнимают. Мир снов открыт и людям, и богам. Там возможно все, там происходят настоящие чудеса и исполняются самые немыслимые желания. Как в Ночь Всех Богов…

– Чем плохо утерять связь с незримыми мирами? – Свен погладил свою золотую вайнскую бородку, и она пропала, открыв гладкий подбородок, а волосы на голове бога потемнели. – Не будет у тебя чутья, не будет удачи. Мы не услышим твоих молитв, не пошлем знаков, озарений и провидческих снов, не подскажем, не поможем.

– А вы можете помочь? – спросила я.

– Можем и поможем, – уверил Свен. – Если дашь обет службу нам сослужить.

Комната в доме Старой Хель исчезла, кругом расстилалось что-то мутное, синевато-бледное – то ли туман, то ли снега. На Свене были посконные штаны и рубаха, подвязанная вервием, на Свяне – простое платье из некрашеного льна.

– Какую службу?

– Поймешь в свое время, – богиня мелодично рассмеялась, отбросив за спину черную косу. – Так ведь уговор с богами заключают. Не знала?

Знала. Это во всех сказках говорится: надо наперед по- обещать, что исполнишь любой приказ, всего один, но что за приказ, не узнаешь, покуда час не пробьет.

– То-то же, – усмехнулся Свен и посерьезнел: – Так даешь обет?

– Даю, – сказала я.

– Тогда скрепим уговор печатью.

Он очутился рядом

и, взяв в руки мое лицо, коснулся губами лба, а потом то же самое сделала Свяна.

– Тело твое мы вернуть не можем, – сказала она.

– Не в нашей это власти, – уточнил Свен.

– Двуликие принадлежат Двуликому.

– Но не проси его. Не ответит.

Верно: у Двуликого нет храмов. Бог, давший начало всему сущему, смотрит на мир, но не вмешивается. Так нас учили.

– Как это нет храмов? – притворно нахмурилась Свяна, и лен на ней превратился в вишневый бархат, коса рассыпалась, длинные густые пряди собрались в модную прическу. – А Храм Всех Богов? В Альготе!

– Там в Ночь Всех Богов, – торжественно произнес Свен, одетый теперь в парадный сюртук, – Двуликий нисходит в мир, чтобы отворить дверь между старым годом и новым, между явью и неявью, между былью и небылью, между жизнью и смертью…

– Входит с одним ликом, выходит с другим.

– В самую долгую ночь все заслоны и преграды падают.

– Так же падет заклятие, что лежит на тебе.

– Но помни! Если не поспеешь к сроку…

– Если не будешь ночью в храме…

– Если не вступишь в Лабиринт Судеб…

– Ходить тебе в зверином обличье до конца дней!

Утром я выбралась из перин и увидела, что из комнаты есть выход. Значит, можно отправиться на разведку. Самое время – пока остальные еще спят.

Откуда я знаю, что настало утро, когда нет окон? Кошкой я всегда это чую.

Туннель оказался тесным, как барсучий лаз. Вероятно, он предназначался для кошек, несущих службу в комнате снов. Или для меня одной? Было жутковато. Так и чудилось, что перламутровые, мягко светящиеся стены вот-вот сожмутся и раздавят.

Потом я услышала звуки, ощутила запахи – и выбралась в сеть коридоров обычного человеческого размера. Эти коридоры не появлялись и не исчезали, а просто были. И двери в них – были. Вещественные, прочные, пусть и странной овальной формы.

Створки одной из дверей стояли открытыми. За ними в большой комнате, похожей на кабинет управляющего или королевского чиновника, раздавались взволнованные голоса, мужские и женские:

– Вы только подумайте, каков наглец!

– Да как у него бесстыдства хватило заявиться к нам и чего-то требовать!

– Мы же не впустим его, Доброчтимый?

– Ни в коем случае, – отозвался низкий властный голос. – Слуга Дакха не переступит порог нашего храма.

– Но, Доброчтимый, – возразил кто-то. – Если этот оборотень в самом деле опасный преступник, мы не можем покрывать его.

У меня лапы задрожали.

Бежать! Прятаться!

Но куда?..

Я юркнула за створку двери и не дыша прислушалась.

– С оборотнем мы решим сами, – объявил не менее твердый женский голос.

– А знаете, – вмешалась другая женщина, – вчера вечером ули Агнета нянчилась с новой кошкой. Черная такая.