Кошки ходят поперек
Шрифт:
– Что смешного? – поинтересовался я.
– Порчи не бывает, Кокосов, – сказала Лара так, что я поверил. – Никакой порчи нет – это чушь. Есть болиголов, есть локоток, есть смехотун, есть синючило, есть чавкало, еще кое-кто, совсем уж неприятный. Есть счастливка, только она редко встречается и далеко не все ее достойны... Но если зацепится счастливка... Счастлив будешь, короче. А порчи нет. У тебя вот роняйка.
Я вздрогнул. Роняйка. Роняйки мне не хватало.
– Не бойся, роняйка – это так, чепуха. Она у тебя...
Лара снова
Лара коснулась меня за ухом, чуть ниже.
– Здесь.
– И что это значит?
– Это значит, что будут какие-то перемены. Роняйки всегда к переменам. Она, кстати, к тебе недавно прицепилась, маленькая еще...
– Как это прицепилась? – Я потрогал себя за голову.
– Ну вот ты гуляешь по кустам, к тебе цепляются разные репьи – так и роняйка. Она к тебе цепляется, и ты начинаешь все ронять или в разные смешные... ну, а иногда не смешные истории попадать. Вообще роняйка – она веселая штука.
– А ее как-то можно... ну удалить, что ли? Жидким азотом?
Лара задумалась.
– Жидким азотом, наверное, можно. Но лучше ее не трогать. Она по мелочи в общем-то вредит, зато потом может здорово повезти. Джекпот поймать вроде как можно. Так что с разрушенным диваном можно мириться, поверь мне.
– Я верю, – сказал я. – Диван-то не мой к тому же, а Котовского.
Лара ушла в дом. Не прощаясь. А я поехал к себе. Обратная дорога была долгой. Я все время сворачивал, все время – то вправо, то влево, а иногда даже обратно. В голове вертелось что-то остроугольно-неприятное, я пытался его из башки вытеснить и думал о своем сегодняшнем позоре.
Несмотря на то что мы так мило побеседовали, ощущение общей лоханутости меня никак не покидало. Я думал, как велик мой позор. Думал, как глубоко мое падение в диван имени Котовского. Думал, что после такого падения Лара уж точно подумает, что я придурок. Хотя...
Может, и не подумает. Может, это наоборот оригинально. Кто-то дарит понравившейся ему девушке эдельвейсы, кто-то закатывает ее до пены на «Лодке Викинга», кто-то бьет свинокопилку и на все деньги приобретает дюссельдорфских марципанов.
А я вот провалился в диван!
Так-то!
Заполненный этими думами до самых ушей, я продолжал вилять по городу и окрестностям, продолжал нарезать утомительные круги – до тех пор, пока не кончился бензин. В расстройстве чувств я даже собирался бросить мопед на произвол судьбы, но потом все-таки проявил волю и докатил машину до дому.
Дома царствовал вечерний покой. С соседней усадьбы раздавались довольно-таки чарующие звуки виолончели – Окиша играл для души какую-то фугу. Возле гаража сидел старый. Старый раскочегарил грильницу, залил ее ольховым дымом и жарил шашлык. Выглядел старый как-то устало, меч Фемиды был тяжел, за день так намахаешься – жить не хочется. Увидев меня, он спросил с ходу:
– Что еще? Кого-нибудь убил?
Я решил быть честным.
– Не, – ответил я. – В диван провалился. Со второго этажа.
– Прогрессируешь...
Старый
Глава 11 Выездка
Сначала я Шнобеля и не узнал даже.
По улице шагал странный тип. В длинном сюртуке из коричневой кожи. В кожаном шлеме, в широких очках. Сапоги на высокой подошве. В руках тонкая трость. На шее белый шарф. Персонаж псевдофутуристического фильма. Не хватает широкого меча с клыкастым лезвием и головы чудовища у пояса.
Шнобель приблизился и взглянул на меня из-за страшных очков.
– Волосато... – только и смог выдавить я, прикид впечатлял.
Шнобель был доволен.
– Термоядерно, Шнобель, – повторил я. – Лошади придут в восхищенье.
– Учись, иван, – сказал Шнобель. – Форма соответствует.
Шнобель осторожно, неуловимым движением коснулся правой щеки. Я пригляделся и обнаружил, что на правой щеке Шнобеля розовеет оплеуха. След от милой девичьей пятерни. Шнобель замазал ее кремом телесного цвета, но видно все равно было.
Как мило.
– Лазерова влепила? – усмехнулся я.
– Так, – усмехнулся Шнобель. – Одна горячая модель... А вообще, где, кстати, бус? Еще что, не подали?
– За углом.
– Хорошо. Еле успел переодеться. Еле успел... А то что бы получилось? Безобразие бы получилось... У нас выездка, а я в кедах... Там у меня...
– Все там у тебя в порядке. – Я предварил Шнобеля. – Ничего нет ни на спине, ни вообще. Перхоть только вот...
– Перхоть?! – ужаснулся Шнобель.
– Ну перхоть, да. Подумаешь...
Шнобель заволновался не на шутку, пришлось его срочно успокоить.
– Юмор у тебя навозный, – сказал он. – Тебе бы в дебильном комедийном шоу выступать, имел бы успех.
Шнобель еще долго распространялся про разные шоу, в которых я мог бы принять участие с большой для себя прибылью.
– Трость-то зачем взял? – перебил я.
– Это не трость, иван, это стек. Палка для придания лошадям, мулам и собакам добрых душевных качеств. Стильно, да? В одном ломбарде прикупил. Ладно, пойдем к автобусу, а то уроды все лучшие места позаймут...
И мы поспешили к автобусу. Потому что сегодня после третьей пары наш класс первый раз отправлялся в манеж.
Манеж в городе появился недавно. Как открыли неподалеку минеральную воду, как поставили рядом здравницу, так и манеж завели с конюшнями. Потому что курорт без выездки не курорт, а просто водохранилище, поскольку полезная вода после часовой встряски усваивается в три раза скорее.
Лицей им. М.Е. Салтыкова-Щедрина задружился с манежем год назад, как раз когда дочь директора конезавода пошла первый раз в первый класс. Вальс, стрельбу и этикет лицеисты уже освоили, теперь предстояло осваивать скачки. Выездку.