Кошки-мышки
Шрифт:
— Чарли?
Услышав свое имя, он обернулся. Это была ошибка. Он снова попытался вернуться к игре, но поздно. Окликнувший его человек направлялся к нему с серьезным, неулыбающимся лицом.
— На два слова, Чарли.
— Два слова? Мои любимые — «трансцендентал» и «ректификация».
Улыбка Ребуса длилась не больше секунды.
— Очень остроумно. У нас это называют находчивым ответом.
— У вас?
— В сыскной полиции графства Лотиан. Инспектор Ребус.
— Рад познакомиться.
— И я тоже, Чарли.
— Вы ошиблись. Меня зовут не Чарли. Он
Чарли уже почти набрал рекордное число очков, на пять минут раньше срока, но Ребус резко взял его за плечо и повернул к себе. Они были в зале одни, поэтому он и не подумал ослабить хватку.
— Твои шутки, Чарли, не смешнее, чем сэндвич с тараканами. Так что не советую выводить меня из себя.
— Руки!
Лицо Чарли приняло другое выражение, но отнюдь не выражение страха.
— Ронни, — произнес Ребус спокойнее, отпуская плечо парня.
Тот побледнел.
— Что Ронни?
— Он мертв.
— Да. — Голос Чарли звучал спокойно, глаза устремились в пространство. — Я слышал.
Ребус кивнул.
— Трейси пыталась найти тебя.
— Трейси… — В тоне Чарли появилось что-то ядовитое. — Она же ничего не знает. Вы ее видели?
Ребус кивнул.
— До чего бессмысленная девица! Она никогда не понимала Ронни. Даже и не пыталась.
Слушая Чарли, Ребус кое-что узнавал о нем. Прежде всего его удивил акцент: молодой человек несомненно окончил частную школу в Шотландии. Идя сюда, Ребус не знал, с чем столкнется, но определенно ждал чего-то другого. Чарли был хорошо сложен — сказывались, вероятно, школьные занятия регби. Вьющиеся темно-каштановые волосы, не длинные и не короткие, обычный летний студенческий наряд: футболка, легкие брюки, кроссовки. Футболка черная, разорванная под мышками.
— Значит, — подытожил Чарли, — Ронни отправился в мир иной? Хороший возраст. Живи быстро, умирай молодым.
— А ты хотел бы умереть молодым?
— Я? — Высокий смех Чарли напоминал крик какого-то дикого зверька. — Я хотел бы дожить до ста лет. А еще лучше — не умирать никогда. — В глазах его сверкнули искорки. — А вы?
Ребус обдумал вопрос, но отвечать не стал. Он пришел сюда работать, а не обсуждать инстинкт смерти. Об этом инстинкте ему рассказал доктор Пул.
— Мне нужно выяснить кое-что о Ронни.
— То есть вы хотите забрать меня для дачи показаний?
— Если угодно. Но если ты предпочитаешь…
— Нет, нет… Я хочу пойти в полицейский участок. Давайте, ведите меня.
Ребус понял, что имеет дело с мальчишкой. Какой нормальный взрослый человек хочет попасть в полицейский участок?
Пока они шли к стоянке и к машине Ребуса, Чарли шествовал впереди.
Заложив руки за спину и запрокинув голову, он определенно делал вид, будто на него надели наручники. Играл он неплохо, на них оборачивались, кто-то обозвал Ребуса ублюдком. Впрочем, это было так привычно, что инспектор удивился бы гораздо больше, если бы ему пожелали счастливого пути.
— А нельзя купить пару таких
Комната для бесед со свидетелями была покрашена и обставлена намеренно мрачно, но Чарли расположился так вальяжно, словно собирался здесь поселиться.
— Нет. — Ребус зажег сигарету. Чарли он закурить не предложил. — Итак, зачем ты нарисовал это?
— Потому что это красиво. — Чарли продолжал рассматривать фото. — Вы не согласны? Символ, полный глубокого смысла.
— Как давно ты знаком с Ронни?
Чарли передернул плечами и в первый раз взглянул в сторону магнитофона. Перед началом разговора Ребус спросил, не возражает ли он, если его показания будут записаны. В ответ Чарли только пожал плечами, а теперь, казалось, задумался.
— Около года, наверное. Да, конечно. Я познакомился с ним во время первой сессии. Тогда я начал интересоваться настоящим Эдинбургом.
— Настоящим Эдинбургом?
— Ну да. Не тем, что состоит из волынщиков на крепостном валу, Королевской Мили и памятника Скотту.
Ребус вспомнил сделанные Ронни фотографии замка.
— Я видел фотографии на стене в комнате Ронни.
Чарли посмотрел на него, прищурившись.
— А, эти… Он воображал себя фотографом, собирался стать профессионалом. Щелкал эти идиотские кадры для туристских открыток. Это увлечение, как и остальные, продолжалось недолго.
— У него был неплохой фотоаппарат.
— Что? А, аппарат. Да, его гордость.
Чарли скрестил ноги. Ребус не отрывал взгляда от его глаз, но юноша продолжал изучать снимки пентаграммы.
— Так что ты начал говорить о «настоящем» Эдинбурге?
— Староста Броди и Уэверли [4] , Холируд и Скала Артурова трона. — Чарли снова оживился. — Все это показуха для туристов. А я всегда догадывался, что под этой мишурой должна быть какая-то другая, темная жизнь. И я начал искать ее в жилых и заброшенных кварталах: Вестер-Хэйлз, Оксгангз, Крэгмиллар, Пилмьюир.
— Ты начал бродить по Пилмьюиру?
— Да.
— То есть сам стал туристом?
4
Церковный староста Броди — уважаемый согражданами краснодеревщик, по ночам совершавший грабежи и кражи; его история толкнула Р.-Л. Стивенсона на создание «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда»; Уэверли — герой романа В Скотта (Прим. ред.).
Ребусу случалось видеть подобных искателей приключений, любителей посмаковать чужую жизнь на дне города, но обычно эти люди, очень ему неприятные, бывали постарше и посостоятельней Чарли.
— Я не турист! — Собеседник Ребуса дернулся, как форель, заглотившая крючок. — Я ходил туда, потому что мне там нравилось и я нравился им. — Голос его помрачнел. — Там я чувствовал себя дома.
— Нет, молодой человек. У вас есть большой собственный дом и родители, переживающие за вашу университетскую карьеру.