Кошки-мышки
Шрифт:
— Если мы имеем дело с жертвоприношением, инспектор… Ведь такова ваша теория?
— Одна из нескольких.
— Так вот, если это жертвоприношение, то средства умерщвления весьма необычны. Более того, ни о чем подобном я никогда не слышал. Начнем с того, что сегодня даже самые последовательные сатанисты едва ли решатся на человеческое жертвоприношение. Убийцы-психопаты не раз пытались представить свои преступления как ритуальные убийства, но у нас, как я понимаю, речь идет не о том. Настоящее человеческое жертвоприношение — собственно
Вандерхайд снова повернулся лицом к комнате, к Ребусу. И развел руками, показывая, что ничем не может помочь.
Ребус опустился в кресло, еще раз потрогал чашку. Она остыла. Улика исчезла, улетучилась.
Он поднял чашку и рассмотрел ее. Безобидные голубые цветочки, небольшая трещинка. Вдруг Ребуса будто озарило: теперь он знал, что ему делать. Поднявшись, он направился к двери.
— Вы уходите?
Он вышел из комнаты, не отвечая Вандерхайду, и быстро подошел к темной дубовой лестнице. На виду был только один пролет, а дальше лестница поворачивала под прямым углом. Секунду назад на площадке кто-то стоял, прислушиваясь. Ребус не видел человека, но чувствовал его присутствие. Чуть волнуясь, он кашлянул.
— Спускайся, Чарли.
Он подождал. Ответа не последовало, но он знал, что парень стоит за поворотом лестницы.
— Или ты хочешь, чтобы я поднялся? Поговорим вдвоем в темноте?
Тишину нарушили только мягкие шаги Вандерхайда и стук его трости. Ребус обернулся. На лице у пожилого человека застыло высокомерное выражение. Непохоже было, чтобы он испытывал какой-то стыд.
Наконец лестница скрипнула.
Ребус победно улыбнулся. Предчувствие его не обмануло.
— Хелло, Чарли, — произнес он.
— Я не собирался бить ее. Она сама начала.
Спуститься с площадки, однако, Чарли не спешил. Ребус смутно различал его лицо, ссутулившиеся плечи, опущенные вниз руки. Интеллигентный голос исходил словно откуда-то издалека.
— Почему бы тебе к нам не присоединиться?
— Вы собираетесь арестовать меня?
— По какому обвинению? — полюбопытствовал Ребус.
— Этот вопрос должен был бы задать ты, Чарльз, — наставительно произнес Вандерхайд.
Ребусу надоела эта игра.
— Спускайся! — скомандовал он. — Выпьем еще по чашке «Эрл Грея».
Ребус раздвинул малиновые бархатные шторы на окнах, и интерьер гостиной сразу утратил свою таинственность. Загадочные фигурки на каминной полке стали обычными мирными безделушками. Тома за стеклом оказались книгами классиков и о классиках: Диккенс, Гарди, Троллоп. Ребус подумал — неужели в наши дни кто-то читает Троллопа?
Чарли занялся приготовлением
— У вас хороший слух, — произнес Вандерхайд, выдержав долгую паузу.
Ребус пожал плечами. Он продолжал оценивающе оглядывать комнату. Нет, он не смог бы здесь жить, но, пожалуй, тоже с удовольствием навещал бы обитающего в такой атмосфере пожилого родственника.
— Ну вот и чай, — сказал Вандерхайд, когда вошел Чарли, неуверенно неся перед собой поднос. Опустив его на пол между креслами и диваном, он умоляюще поглядел на Ребуса. Тот не ответил на его взгляд и лишь коротко кивнул, принимая чашку. Ребус собрался было заговорить о том, как ловко Чарли пользуется потайными ходами и запасными дверьми, но молодой человек занялся делом: он передал Вандерхайду чашку, благоразумно наполненную лишь наполовину, и подвел его пальцы к широкой ручке.
— Вот так, дядя Мэттью.
— Спасибо, Чарльз, — отозвался Вандерхайд, и, если бы он был зрячим, его улыбка адресовалась бы прямо Ребусу, а не пространству над плечом инспектора.
— Уютно, — сказал Ребус, вдыхая терпкий аромат бергамота.
Чарли сидел на диване, скрестив ноги, почти расслабившись. Он-то действительно чувствовал себя в этой комнате уютно, как в старых, привычных, потертых брюках. Он молчал, предоставив Вандерхайду вести разговор.
— Чарльз рассказал мне всю эту историю, инспектор Ребус. Точнее, рассказал столько, сколько счел нужным.
Чарли бросил на дядю быстрый взгляд, и тот улыбнулся: Вандерхайд, безусловно, чувствовал недовольство племянника, но не желал с ним считаться.
— И я сказал ему, что он должен еще раз поговорить с вами. Но он, кажется, этого не хочет. Во всяком случае, не хотел. Теперь у него не осталось выбора.
— Как вы узнали? — спросил Чарли.
В этой гостиной, подумалось Ребусу, Чарли куда более на месте, чем в грязном, заброшенном доме в Пилмьюире.
— Узнал о чем?
— Где меня найти. Как узнали о дяде Мэттью?
— А, вот что тебя интересует. — Ребус стряхнул с колена невидимые пылинки. — Из твоего эссе. Оно лежит у тебя на столе. Это очень удобно.
— Что именно?
— Писать работу по оккультизму, имея родственника-колдуна.
Вандерхайд усмехнулся.
— Не колдуна, инспектор. Ни в коем случае. Думаю, что настоящего колдуна я встречал только раз в жизни. И представьте себе — здесь, у нас.
— Дядя Мэттью, — перебил его Чарли, — я не думаю, что инспектор пришел, чтобы…
— Наоборот, — возразил Ребус. — Именно за этим.
— Да?.. — Чарли был явно разочарован. — Не для того, чтобы арестовать меня?
— Нет, хотя ты заслужил хорошую головомойку за синяк, который поставил Трейси.
— Она сама напросилась!
Чарли заволновался и выпятил нижнюю губу, как обиженный ребенок.
— Ты ударил женщину? — спросил Вандерхайд с возмущением.
Чарли посмотрел на него и сразу отвернулся, словно не выдержал его взгляда. Взгляда, которого не было.