Кошкин дом

Talar

– Здорово, буду весьма рада с ней познакомиться, - сказала шатенка, весьма бодро шагая к остановке.

– Алиса, ну, пожалуйста, - начал скулить Яр.

– Ты издеваешься надо мной? Мне как минимум надо переодеться, а как максимум - еще принять душ и выспаться, а то я так понимаю, у той хрени успокоительной сонливость стояла в первой графе среди побочных эффектов, - зевая, ответила девушка.

– Марк меня убьет, - буркнул себе под нос мужчина, плетясь вслед за непоколебимой шатенкой.

– Марк? – услышав то, что не предназначалось для ее ушей, переспросила Алиса, - А что с ним? Насколько я знаю, у него

сегодня должно быть свидание с Натали.

– Это вряд ли, - тихо сказал брюнет. «Святая простота, да ему сейчас хоть Натали, хоть Мари… он тебя хочет».

Он не сразу заметил, что они уже стоят под пластиковым козырьком остановки. После ленивой отмашки Алисы, рядом с ними скрипнула тормозами полупустая маршрутка, в которой они и продолжили путь «домой».

Пытаясь собраться с мыслями, Марк прокручивал в голове знакомую фамилию щедрого заказчика, пытаясь связать его с недавними событиями. Казалось, что от тяжелых усилий завертелись в мозгу все несмазанные шестеренки. «Нарыков… Нарыков… управляющий, областная выставка полгода назад, Алиса, высокий блондин в костюме… Блондин… Твою мать! Тот самый ушлепок на джипе!» Слетая с места и бросаясь к выходу, он чуть не снес приникшую к стене Натали, со счастливой улыбкой возвращавшуюся в офис.

– Марк! Ты куда? – донеслись до него слова растерянной девушки, но отвечать ей не входило сейчас в его приоритеты.

Перешагивая через две ступени сразу, он с грохотом несся по лестнице вниз, пытаясь унять начавшую застилать глаза пелену безумия и злости. «Держись, Марк, по крайней мере до тех пор, пока она сама не сделает выбор» крутилась единственная связная мысль. Вылетев на крыльцо, он успел увидеть, как машина Нарыкова скрылась за углом, насыщая воздух запахом жженой резины. Бросившись к машине, он завел свой хетчбэк и, выжав газ в пол, чуть не впечатался в перегородивший дорогу грузовик службы доставки. Выскочив на улицу, он с досады пнул колесо своего автомобиля, оглашая улицу раздраженными воплями и матами.

Рассмотрев за рулем грузовика что-то жующего водителя, лениво откинувшегося на сидении, Марк, дернулся, как от удара и, кровожадно ухмыльнувшись, подошел к водительской двери. Резко дернув ее на себя, он резко сдернул сального, заросшего мужика в спецовке из-за руля и, не обращая внимания на его возмущенные выпады, доволок его до дорожного знака, приложив его к металлическому шесту, на котором тот висел.

– Ты ведь получал права, верно, уважаемый? – прогрохотал ему на ухо Марк, стискивая руки на его спецовке и сильнее вжимая его в прохладный металл, - Что означает этот знак?

– Пппарковка ззапрещщена, - заикаясь, ответил неудачливый водитель.

– Так какого ж ты черта умудрился, родной? – мягко спросил брюнет, отшвыривая его в сторону грузовика.

Мрачно наблюдая, как испуганный мужик пытается как можно быстрее сдвинуть с его дороги свой тарахтящий и чихающий грузовик, Марк достал телефон и набрал телефон Алисы. Длинные гудки спустя полминуты окончились сбросом вызова, а последующий звонок возвестил о том, что ее сотовый отключен. Сделав еще один звонок подруге шатенки, он услышал болезненный

голос неотошедшей от перепоя брюнетки.

– Кат, где находится офис Нарыкова?

«Марк, ты куда подорвался-то? Наташка в печали…»

– Кат, - перебил ее сероглазый, четко вычленяя каждое слово, - Мне нужно знать, где находится офис Нарыкова. Куда обычно ездит Алиса?

«Да хрен ее знает, у него этих офисов… - протянула девушка в трубку, - Кажись, на Литовскую 7 обычно ездит. А что случилось-то?»

Убедившись, что дорогу ему освободили, брюнет направился по указанному адресу, но, обнаружив в кабинете блондина следы недавней свары, саму Алису и хозяина кабинета не застал.

– Где же ты!? – сжимая в ладонях пульсирующую болью голову, задавал вопрос Марк, сидя в машине.

========== Часть 39 ==========

Сойдя на нужной остановке, Алиса с дергающимся и оглядывающимся по сторонам Яром, вяло переставляя ноги, поплелась к дому, предварительно все же заглянув в магазин, чтобы купить продуктов на три голодных рта и пластиковый контейнер своего любимого шоколадного мороженого, о котором она начала мечтать сразу после приема успокоительного. Ее штормило, дико хотелось спать, но при этом самочувствие девушки стабилизировалось, и ей было уже глубоко наплевать на то, что произошло с ней буквально пару часов назад. В конце концов, все ведь обошлось, да и травмированное плечо после приема Пенталгина почти не беспокоило.

Не в пример спокойствию Алисы, ее кареглазого спутника в этот момент ощутимо потряхивало. Глядя на идущую рядом с ним шатенку, он поражался, что после событий сегодняшнего дня она так быстро оклемалась и чуть ли не насвистывала себе песни под нос, приближаясь к подъездному крыльцу. А вот ему было не радостно. За всю свою жизнь он испытывал разные чувства по отношению к брату: от нежной братской привязанности и любви до жгучей ненависти, сейчас же он боялся - боялся больше даже не за себя, а за тех, кто как Алиса мог привлечь Марка или отнять его избранницу.

Как обычно это бывает среди близнецов, Марк родился крепким и здоровым ребенком, а Яр, не в пример ему, слабым и болезненным. Глядя как его брата обижают сначала в детском саду, а затем в начальных классах школы, Марк не отсиживался в стороне, а жестоко наказывал обидчиков Яра, превращая детей из избалованных чадушек, самоутверждающихся за счет давления на слабых, в собственных врагов. С возрастом ситуация изменилась. Чувствуя себя никчемным неудачником под постоянной защитой и опекой брата, Яр начал его ненавидеть. Незаметно для себя он окреп, ушли и детские недуги, а жизнерадостность и открытая улыбка стали собирать вокруг него все больше друзей и знакомых. Но Марк почти не изменился, оттачивая зачастую в одиночку свой ум, он оставался мрачным «хранителем» своего брата, который в защите уже не нуждался, а его вечные стычки со сверстниками стали скорее нормой и правилом, чем исключением. Отец с матерью с тревогой наблюдали за жизнью своего старшего сына, прививая ему любовь к музыке и оказывая по мере сил поддержку. Все же больше всего переживал за него отец, как оказалось не зря.