Кошмар для полиции
Шрифт:
— Вы отдаете себе отчет в том, что то, что вам известно, опасно для вас. Игра в шпионов — не забава. Колла тоже хотел поиграть в эту игру, не так ли? А потом заняться шантажом. Но кто-то напал на него в темноте и перерезал ему горло. Колла мертв. Если бы он пришел к нам и рассказал все, что ему известно, он был бы жив.
— Вы так считаете?
Мальчик подозрительно взглянул на комиссара, его смуглое лицо слегка побледнело.
Сатурнин кивнул головой.
— У нас достаточно могущественная организация, чтобы защитить и вас и других. С кем Колла
Мальчик по-прежнему недоверчиво покачал головой.
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Послушайте меня, ведь вы же не полный идиот. Вас заставила следить за отчимом ревность, не так ли? Вы сказали об этом матери? Рассказали ей о том, что видели?
— Я не хочу говорить с вами о маме, и вы не заставите меня сделать это. Я имею право пригласить адвоката, если буду вынужден отвечать на ваши вопросы. Уходите!
— Вы следили за вашим отчимом, и он исчез. Вы что-то знали, даже если и не следили за «испано» в пятницу вечером. Впоследствии вы стали следить за Колла, потому что решили, что он собирается сделать глупость. Вы отказываетесь сообщить полиции то, что вам известно? Дело ведь идет о преступлении. Попробуйте вспомнить.
— Я ничего не знаю ни о каком преступлении. — В глазах мальчика было любопытство. — Колла был убит в то время, когда мы с мамой были в театре.
— Откуда вам это известно?
— Потому что машину, которую мы ожидали на тротуаре возле театра и которая проехала мимо нас, вел не Колла.
— Кто же был за рулем?
— Откуда я знаю?
— А почему вы думаете, что это был не Колла?
— Это был более худой человек, чем Колла.
— А человек, которого вы сфотографировали на террасе кафе? Он был худым? Это он проехал мимо театра?
— Нет… я не знаю. Откуда я могу это знать?
В глазах мальчика сквозили недоверие и злость.
— Послушайте, — произнес Сатурнин. — Мне необходимо знать все, что вы можете сказать, даже мелочь, о человеке, которого вы видели в кафе вместе с Колла. Как называется кафе? Когда вы видели их вместе? Что вы знаете об этом человеке?
— Ничего. Ровно ничего. Я не знаю, кто он такой.
— Но вы его видели. Вы даже сфотографировали его, вы не можете этого отрицать. Подумайте о положении, в котором вы оказались. Вы считаете себя очень ловким, играя в детектив, да? Колла тоже считал себя ловкачом, но ему перерезали горло. Вам хочется, чтобы и с вами поступили так же? Осторожно, малыш, вы играете с динамитом!
Мальчик не ответил и, отвернувшись, снова спрятал лицо в подушку.
— Очень хорошо, — сказал Сатурнин. — Я вынужден задержать вас, так как вы отказываетесь сообщить сведения, относящиеся к убийству. Теперь слушайте…
Положив руку на плечо мальчика, он хотел повернуть его, чтобы видеть его лицо. Юный Поль завопил.
— Грязное животное! — орал он. — Грубиян!
Сатурнин выругался, услышав приближающиеся шаги. Дверь отворилась, и вошла Фелисити Видмер. Обернувшись
— Боже мой! — воскликнула она. — Что случилось?
И положила коньки на стул. Поль в слезах бросился к ней.
— Мама! Мама! Этот человек обидел меня!
Мадам Видмер посмотрела на ставшего пунцовым Сатурнина.
— Я уверена, мой дорогой, что комиссар Дакс не имел ни малейшего намерения…
— Нет, нет! Это грязное животное! Он проскользнул в холл, где я был один, и грубо обращался со мной. Я боюсь, я ужасно его боюсь!
Мальчик уцепился за мать, прижавшись к ней мокрым лицом и в то же время с хитрой усмешкой наблюдая за комиссаром.
— Мадам… — начал Сатурнин.
Снова за дверью послышались шаги и раздался голос мужчины:
— Вы готовы Фелисити?
Вошел доктор Камилл Алекс и, увидев Сатурнина, протянул ему руку.
— А, месье комиссар! Как поживаете? Вы помните меня?.. Сен-Жен… Эта несчастная женщина… как ее звали?… Лорд!
Сатурнин утвердительно кивнул и пожал руку Алекса.
— Я отлично помню вас, доктор.
— Какое печальное дело. По-моему, это все же было самоубийство. Если что-нибудь не ускользнуло от меня. В моей профессии это случается.
Молодой врач засмеялся. Он был элегантно одет во все серое и тоже держал в руках сумку с коньками.
— Ничто от вас не ускользнуло, — произнес Сатурнин. — По всем медицинским данным это было самоубийство.
— Ужасно! Но нет худа без добра. Ужасные сцены могут привести к очаровательным встречам.
Он бросил взгляд на Фелисити Видмер, которая с момента его появления не спускала с него глаз. Теперь она отвела их в сторону и покраснела.
— Мама, — воскликнул Поль, — неужели ты опять собираешься кататься на коньках? Ты ведь ходила вчера и позавчера?!
— Нет на свете лучшего отдыха, — заявил молодой врач. — А вашей матери, Поль, это необходимо. Вы ведь хотите, чтобы она чувствовала себя хорошо и была красивой, не так ли?
Искоса взглянув на него, Поль потянул мать за платье.
— Мама, не ходи! — ныл он. — Или хотя бы возвращайся к завтраку. Я не люблю завтракать один!
— Ну, мой дорогой…
Она колебалась.
— Я заказал столик в «Триумфе», — сказал врач. — В вашем возрасте, Поль, нельзя быть таким ребенком.
— Но, мама, я не хочу завтракать один. Я…
— Мама, — передразнил его врач, — я ненавижу завтракать один! Выходит, мама не должна выходить на воздух, не должна кататься на коньках, целыми днями должна сидеть дома и держать вас за ручку?
Поль бросился на врача, пытаясь ударить его ногами. Он старался изо всех сил, но врач, который так хорошо имитировал его ноющий голос, со смехом схватил его за запястья и ловко уклонялся от ударов.
— Будь мужчиной, дорогой, — сказала Фелисити. — Я вернусь к пяти часам. Не делайте ему больно, Камилл.