Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
— Это я проклят! — расплакался Вэй Мин. — Я проклят, что ничего не спросил у него! Но этот гуцинь — это последнее, что… — взгляд прояснился его.
И уже драконье тело метнулось мимо меня, цапнуло гуцинь и, прижав к животу, с грохотом вылетело во двор.
Обезумел?!
Я рванулся за ним.
Свиток 6 — Смех учителя — 2
Вэй Мин сидел на траве у колодца, гуцинь прижимая к себе.
Но, стоило послышаться легким шагам Яо Чуана — парнишке удавалось ходить как—то по—особому, не
Яо Чуан, бледный, лохматый, весь в пыли, как будто из метели вышел, нес чан с грязною водою и тряпку. Говорить ему или не говорить, что нездоровится старшему господину? Эх, так просто и не объяснить…
— Что поесть? — спросил у него.
Голос получился резким. Яо Чуан неожиданно выронил таз. Пришлось убавить тон. Брату нездоровится, слуга здоровый мог бы ему помочь. Да и вообще, не нравится мне запугивать людей, которые ничего храму не сделали.
За братом проследил до завтрака, он хоть толком не спал, но смотрел уже осмысленно и спину держал ровно, расправив плечи. Как будто император этой земли. Что ж, если гордость наследника снова при нем, то он уж как—нибудь без меня до вечера дотянет. Или я смогу довершить дела до полудня. Расследование не может подождать.
Чиновничью управу найти было не сложно. Сложнее было прорваться сквозь заслон оборванных, обожженных, покрытых копотью горожан, что сидели и лежали у ворот, умоляя о снисхождении местных чиновников и помощи. Они так вцепились в мои ноги, когда я к воротам пошел, словно хотели меня на куски порвать. Бледные, усталые. Ну да, ночь у многих была тяжелая.
Я прогулялся в ближайшую лавку, обменяв слиток серебряный и слиток из золота на большой мешок мелочи. С трудом его донес до ворот. Там, когда люди голодными тиграми опять ко мне обернулись, руками разорвал мешок и дождем монеты темные посыпались к моим ногам. Люди замерли потрясенно. Стражи у ворот тоже ко мне повернулись.
— Мне надо пройти в чиновничью управу, — сказал я твердо.
— А это? — спросил старик с рукою обожженной аж до локтя.
— А это… — я улыбнулся. — Это вам.
Едва отскочить успел, когда они все с воплями на горку монет кинулись. Так бы и меня самого растащили на куски! Даже этот, с рукою с горелою почти до кости, рукою этой загребущей рвался вперед, бил по лбу влезшего впереди, тянулся к монетам… ох, люди!
На меня стражники серьезно посмотрели, когда поравнялся с ними.
— Ну, извините, больше мелочи нету.
Тогда, забыв обо мне, да покидав копья, они рванулись хищными птицами на толпу.
А я спокойно прошел.
Чиновники не работали. Собрались на две группки — в приемной и позади двора — и живо обсуждали новости и сплетни. Стоило потрудиться, вспомнив все известные мне слова вежливые, что могли бы подойти для местных и не выдать, откуда я родом, чтоб узнать хоть кое—что.
Но когда узнал — мне поплохело.
Да, покупку земли и построек здесь кто—то регистрировал. В основном, по сделкам с землею
— Разве что притащите нам убийцу этого несчастного, — ухмыльнулся высокий и полный, к которому все здешние рабы и служащие обращались как «господин Чжан». — Тогда подумаем.
— Но мне очень надо…
— Послушайте, юноша! — он нетерпеливо сложил веер. — Здесь вам не мамкин двор, никто с вами нянькаться не будет!
— Вы видели, сколько народу снаружи ожидает нашей милости и участия? — поддержал его другой, молодой и худой, чином явно пониже.
— Я уж не решаюсь спросить, как вы вообще сюда прошли, покуда приемный час еще не начался! — сердито погладил тощую бороду седой как снег старик.
Упс!
— Так уж и быть, на первый раз мы вам милостиво простим ваше нахальство, но впредь попросим вас не беспокоить нас без повода! — проворчал чиновник Чжан.
— Но у меня есть повод! — возмутился я.
— И у людей снаружи есть повод! Сотня и два новых повода! И все важные! — вскричал Чжан. — Так почему мы должны первым делом угождать вам?!
— Совсем обнаглели! — проворчал толстый старик. — To общипанную курицу повесили над воротами господина Сина, то застрелили Бо Хая и заставили зарезаться его дочь, то средь бела дня вваливаются к занятым людям с требованиями! Ага, мы обязаны просто бежать и исполнять!
— Да просто она его игрушка! — проворчал Чжан, сердито обмахнувшись веером. — Ты все еще тут?!
— А не скажите ли вы, любезный господин…
Под взглядом его мрачным смиренно очи опустил.
— Не скажете ли мне, не нашел ли уже глава стражи каких—либо зацепок о господине Бо Хай?
— Ты, что ли, его убил? — прищурился чиновник.
— Мне—то зачем?! — сердито на него посмотрел.
— А шляешься тут с вопросами подозрительными!
— Мне просто надо узнать…
— Вот сам Сина и разыщи! А мы не рабы на побегушках, чтоб послания доносить до тебя и сведенья!
Чжан хотел огреть меня сложенным веером, но я успел уклониться. Торопливо ушел.
Как некстати убили хранителя городского архива! И, думаю, пока назначат нового, покуда тот разберется, что к чему, пройдет время. Несколько дней точно. Мне, конечно, лезть с излишними расспросами про убитого ни к чему, но у здешней стражи и без того хватает забот: куда—то погорельцев пристроить, что—то родственникам погибших объяснить, поджигателей найти, издевавшихся над Сином с общипанной курицей найти, найти убийцу Бо Хая… словом, до архива мне не дойти.
Разве что поспрашивать у семьи и рабов убитого, не было ли чего подозрительного и, то ли самому побегать за убийцей, то ли к господину Сину сведенья добытые принести, может, у него в суматохе добытых меньше моего будет, а я напрошусь, чтоб поскорее меня пустили в архив. Ну, или ночью в архив пролезть самому. Только я не знаю, где что у них лежит. И нельзя попадаться.
Еще можно поспрашивать людей на улице, походить, послушать. Люди многое будут говорить в эти дни. Главное только слоняться в людных местах и слушать.