Кошмар Слэппи
Шрифт:
— За миг до того, как его пронзила боль, Слэппи успел услышать гул измельчителя, сначала тихое, просто рокот, а затем оглушительное рычание. Боль началась со ступней, быстро поднялась вверх, охватывая ноги, тело. Уолли и Слэппи в один голос закричали. Их последний крик смешался с ревом перемалывающего их механизма — перемалывающего их в щепки, опилки и клочки ткани.
Смалывающего
32
С пронзительным криком Слэппи открыл глаза и моргнул. Дернувшись, сел. Он дрожал всем телом. Его деревянные челюсти постукивали. Он пытался проморгаться, так как глаза его залил резкий свет.
«Я что, мертв? — подумал он. — Так вот, значит, на что это похоже…»
Бесформенные пятна приобрели резкость. Комната. Знакомая комната.
Он узнал стул. Гримировальный столик с запыленным мутным зеркалом. Металлический сундучок, стоящий у стены с потрескавшейся штукатуркой.
Гримерка? У Слэппи отвалилась челюсть.
«Я что, снова в театральной гримуборной?»
В поле его зрения вплыл наклонившийся над ним Джимми О'Джеймс:
— Слэппи?
Слэппи лишь таращился на него, не в силах произнести ни слова.
— Слэппи? Ты в порядке? — спросил Джимми. — Что с тобой? Почему ты так извивался? Ты без конца кричал во сне.
Слэппи опять моргнул.
— Я… Кажется, мне приснился кошмар.
Джимми фыркнул.
— Деревянному болванчику снятся кошмары, — пробормотал он. — Неплохая шутка. — И нахмурил брови, глядя на Слэппи. — Зная твой злобный нрав, могу представить, какой это был отвратительный кошмар.
— Д-да, именно, — заикаясь, выговорил Слэппи. — Это был мой худший кошмар. Мне приснилось, что мне нужно совершить три добрых дела.
Джимми покачал головой:
— Представляю, в каком ты был ужасе. Послушай, нам нужно поговорить.
Но деревянный человечек его не слушал. Он вскочил на ноги и радостно заплясал.
— Я жив! — восклицал он. — Я жив!
Он подпрыгивал, кружился и в восторге хлопал в ладоши, вскинув руки над головой.
— Все это сон! Йо-хоооо!
— Слэппи. — Джимми встал у него на пути, чтобы прервать его танец. — Ты меня слышишь? Нам необходимо поговорить.
Слэппи вспрыгнул на край сундучка и небрежно кивнул Джимми:
— О чем, страхолюдина?
— Я больше не могу выступать с тобой, — ответил чревовещатель, скрестив руки на груди. — Я не могу позволить тебе травмировать детей. Ты слишком злобен. Тебе нельзя выступать.
Слэппи, откинув голову, закатился жестоким смехом:
— А разве у тебя есть выбор, Джимми, мальчик мой? Я — все, что у тебя есть.
— Нет. С тобой покончено. Больше тебе не выступать, Слэппи, — настойчиво повторил Джимми.
Болванчик вскочил на ноги.
— Знаешь что? Надоела мне твоя болтовня! Довольно! Отныне главным в шоу буду я, а ты можешь отправляться на все четыре стороны! Представление — это я, а не ты! Я…
Громкий стук в дверь гримерной прервал Слэппи. Человек в коричневой униформе втащил в комнату большой сосновый ящик.
— Для вас посылка, мистер О'Джеймс.
Джимми поблагодарил его и нагнулся, чтобы открыть ящик.
Слэппи засмеялся:
— Надо же, как замечательно! Размером как раз тебе сойдет для гроба! И как вовремя!
Джимми проигнорировал его колкости.
— Интересно, кто прислал мне это, — задумчиво пробормотал он. Наконец крышка слетела. — Ого!
Внутренность ящика была выложена малиновым бархатом. А на дне, вытянувшись во всю длину, лежал деревянный болванчик чревовещателя.
— Он твоя точная копия! — воскликнул пораженный Джимми, почесывая затылок. — Можешь себе представить?
Слэппи не произнес ни слова. Джимми протянул руку и откуда-то от ног болванчика вынул стопку пожелтевших листков бумаги. Он быстро пролистал их. И когда повернулся к Слэппи, на лице его играла широкая улыбка.
— Знаешь, Слэппи, иногда кошмары становятся явью!
Джимми опустил глаза на листки и начал быстро читать заклинание.