Кошмар во сне и наяву

Арсеньева Елена

– Зато в нее отлично вписывается загадочный доктор! – обрадовалась Валерия. – К примеру, Смольников и этот его шурин задумали отомстить Хингану, справедливо считая его главным виновником преступления. Похитили, как – этого я не знаю, и… Ну, что первое приходит на ум? Кастрировать насильника, верно? Однако они поступили гораздо изощреннее. Они изменили пол Хингана! Сделали его бабой.

Валерия, блестя глазами, с торжеством смотрела на Альбину, но вдруг сникла, раздраженно пожала плечами:

– Да ну, бред. Фантастика какая-то. Это

надо быть хирургом тако-ого класса, чтобы отважиться на подобную операцию. А никому не известный тюремный врачишка… он небось только и умеет, что аспирин зекам прописывать, да и тот у них в дефиците.

– Он не кто-нибудь, – тихо, но твердо сказала Альбина. – Он – Налетов!

– А ты откуда знаешь?!

– Ну как же? Если отец жены Смольникова знаменитый нижегородский Налетов, то шурин – это ее брат и его сын. И если он пошел в отца и деда…

– Пожалуй, да. Налетов… А зовут его как?

– Не знаю.

– То есть как – не знаю? Вы же из одного города!

Альбина тихонько рассмеялась:

– Может, Нижний и кажется вам, москвичам, деревней, но это очень большая деревня. К сожалению, не знаю, как зовут доктора, знаю только отчество: он Петрович, поскольку его отец – Петр Григорьевич.

– Стало быть, Икс Петрович Налетов… Слушай, а нельзя выяснить его имя через твоих нижегородских знакомых? – оживилась Валерия. – Может быть, маме своей позвонишь, попросишь ее поузнавать?

– Маме? – переспросила Альбина. – Ну ладно, я могу, конечно…

– Да бог с ним, с Нижним, – засмеялась Валерия, глядя на ее унылое лицо. – В конце концов, это не столь важно. Я уверена, что этот самый шурин – только исполнитель. Опыт жизни учит меня, что в таких случаях скрытым движителем выступает именно отец. Любопытно бы взглянуть на Кирилла Игоревича! Да, Севка его явно недооценил. Или нарочно лапшу нам на уши навешивал? По-моему, он врал про эти рейды Смольникова по Сухаревке.

– Он не врал! – вскинулась Альбина. – Я думаю, что видела там Смольникова! Где фото? Видишь, Катюшка стоит в одном платье, но в мужской шапке, а Смольников – с непокрытой головой. Это его шапка, явно! И тогда, на Сухаревке, я видела человека точно в такой же шапке и длинном черном пальто. И мне почему-то кажется, это был именно Смольников.

– Очень возможно! – азартно согласилась Валерия. – Ведь именно в тот вечер твой знакомый доктор, предположительно Икс Петрович Налетов, захватил на Сухаревке сбежавшего Хингана. Просто-напросто Смольников ему помогал.

– Да не больно-то… – в сомнении покачала головой Альбина, вспоминая жуткое единоборство. – Никто доктору не помогал. А Смольников, кстати, если и охотился за кем, так за женщинами. Он ходил от машины к машине и в конце концов так надоел всем, что ему очень грубо посоветовали обратиться к эскортницам.

– В машины заглядывал? – оживилась Валерия. – Нет, это факт – искал Хингана. Эй, ты что побелела?

Альбина смотрела на подругу со страхом:

– Что вдруг подумала…

Если наши предположения о связи Смольникова с Денисом – правда, то, выходит, в тот вечер у нас был именно он. В смысле, Вольт – это он. Ты понимаешь? Тот, кто убил тетю Галю, кто сказал Наилю: «Чтоб к моему возвращению все было кончено…» Это Смольников, значит?!

– Или молодой Налетов, – подсказала Валерия. – Или ты доподлинно уверена, что доктор и Вольт – разные люди?

– Ой, теперь я уже ни в чем не уверена! Предположим, он мстит за дочку, но причем здесь мы с тетей Галей? А Катюшка?! – громко охнула Альбина, и перед глазами темно, страшно заиграли лунные блики в застывшей кровавой лужице. – Ее он тоже заставил замолчать, так выходит? Или уже вообще подряд надо убивать? У меня все в голове настолько смешалось…

– Да, надо бы размешать, – задумчиво кивнула Валерия. – Все это непросто, непросто… Этим Смольниковым мы займемся как можно скорее. Есть тут одна мыслишка, как к нему поближе подобраться… А сейчас – знаешь что? Давай-ка поймаем машинку и съездим на Старомосковское кладбище.

– О господи! Зачем?

– Ты разве не слышала: там похоронена Дашенька Смольникова. Хочу увидеть ее могилу. Не сочти это какой-нибудь танатофилией, но на меня странным образом действуют кладбища. Одухотворяют мысленно – если так можно выразиться. Может быть, Дашенька нам что-то подскажет? Не горюй: часа за два – два с половиной обернемся, еще до темноты. Попросим таксиста подождать…

– …Я тебе говорила, что ему надо было вперед заплатить! – воскликнула через час Альбина, беспомощно наблюдая, как тают вдали габаритные огоньки такси, которое было угнано, можно сказать, из-под самого их носа.

– Не сомневаюсь, что он с таким же успехом уехал бы с нашими денежками и с того дядьки хорошо содрал бы, – огрызнулась Валерия.

Альбина прикусила язычок. Господи, вот стыдоба! И так живет за счет Валерии, да еще и бранит за то, что она будто бы поскупилась. Совсем с ума сошла!

– Ладно, пошли, – примирительно сказала Валерия, – чего здесь стоять? Раз уж мы здесь – надо посмотреть то, что хотели. Туда и назад. Ничего, может быть, занесет сюда еще кого-нибудь на колесах, а нет – до трассы минут пятнадцать ходу, там проголосуем.

– Так вы заходите? – нетерпеливо окликнул сторож.

Альбина вся сжалась. Сторожу Валерия тоже заплатила… Ох, ну когда же кончится эта жизнь в подвешенном состоянии? Нет, конечно, когда-нибудь Альбина все вернет подруге, отдаст с лихвой…

Она шла по дорожке след в след за Валерией и маялась стыдом и унынием. А Валерия либо ничего не заметила, либо отмахнулась от ее оплошки, как она умела отмахиваться от всего неприятного. Идет, как ни в чем не бывало болтает со сторожем, который взялся проводить их к нужной могилке, и тот уже чувствует себя с ней по-свойски, бормочет что-то о тяжкой доле кладбищенского стража…