Кошмарный принц
Шрифт:
Пока желание реализовать попытку новой вылазки не возобладало в нём, Виктор Ильич поспешил вернуться в кабинет-студию… хотя бы для того, чтобы прочитать последнее из написанного, или потому, что это, теоретически, приближало к тому или иному исходу. Но — что душой кривить! — ему хотелось писать, хотелось снова почувствовать тепло потусторонней энергии, облучающей тело и в первую очередь суставы пальцев.
Глава 32
Егор увидел его на остановке у метро «Водный стадион», покупающего в ларьке сигареты. Вид отца был всклокоченный, движения нервозны, Егор с расстояния определил, что тот в тихом бешенстве. Но впервые в жизни не испугался, что будет выпорот за отлучку, не испугался праведного отцовского гнева. Если прежде (до подземельного
Сын пошёл к отцу.
Отец, завидев его, сплюнул, сжал кулаки и двинулся навстречу… но, сократив разделяющие их метры вдвое, остановился. Кулаки невольно разжались. Что-то было не так, он не мог уловить — что, но… что-то было не так. Что-то не так с его сыном. И когда между ними оставалось каких-то пару метров, отец понял, что не так. Походка, расправленные плечи, взгляд, выражающий непоколебимую твердость и… сила. Отец почувствовал небывалую доныне силу духа собственного сына, он словно лучился ею, и излучение это было тёмным, оно подавляло и отражало отрицательные эмоции, направленные на мальчика. Этакая демоническая харизма подрастающего авторитета. Что с ним случилось, спросил себя отец, ощутив, как ненавистный зверёк по имени Страх, запертый в клетке и охраняемый бешеным псом по имени Агрессивность, впервые за почти четыре десятка лет проявил себя кичливым.
— Привет, пап, — сказал Егор.
— Где ты был? — онемевшими губами спросил отец.
— Какая разница, пап? Я вернулся, — сказал Егор.
— Тебя не было трое суток. И ты спрашиваешь «какая разница»?!
— Трое… — Егор несколько удивился. Как могло время так сильно растянуться? Он, задумавшись, потупился.
Отца это вдохновило на крик:
— ТРОЕ, твою мать! — Он выставил перед лицом сына три пальца. Егор неожиданно, равно как для себя, так и для отца, схватился за пальцы и вывернул их, намереваясь сломать. Егор чувствовал, что сможет сломать, почувствовал это так же чётко, как, когда хотел оживить хорта.
— Не трогай мою мать! Ты не любил её… иначе, ты бы любил меня… папа, — прошипел Егор.
— Пусти, — проблеял отец.
Но Егор не торопился отпускать, он хотел сказать что-то такое, что испугало бы отца, заставило бояться, только не находил слов. Все слова казались ничтожными и пустыми. Прохожие с любопытством озирались, и Егор понял, что действия намного эффективнее громких фраз.
— Никогда больше не прикасайся ко мне, — сказал десятилетний мальчик, глядя в глаза отца. Он ждал ответ.
— Хорошо, — процедил отец, из последних сил сдерживая натиск взбунтовавшегося в нем зверька Страха. Бешеный пёс Агрессивность, поджав хвост, успел спрятаться в одном из тёмных углов подсознания. Отец услышал угрозу в словах сына и верил в её реальность, как священнослужитель верит в Бога. Он лишь снова подумал: «Что же с ним случилось? Где он был?».
Егор отпустил пальцы отца. И пошёл домой.
— Куда ты? — выкрикнул вдогонку растерявший свою свирепость отец. А Егор, не оборачиваясь, показал ему «fuck» (сбив с толку прятавшегося в ауре мальчика Дива — ведь это был знак Киш, рушащий преграды. Совпадение или люди знакомы с Ритуальными знаками?) Егора вполне устроил итог встречи с отцом: здорово, что на улице, классно, что не нужно ничего объяснять! Потому что он и сам толком не понимал, что случилось. После дрёмы в метро всё произошедшее с ним воспринималось через призму неверия. Всё так немыслимо. Можно было бы принять путешествие в подземелье за обычный бред, который снится в метро, когда хочешь провалиться в сон, но удерживаешься от этого, чтобы
Он шёл домой и вспоминал, как Чудин вывел его по тайным замысловатым ходам на свет Божий. Он едва успевал за быстроногим коротышкой, благо хоть, что видел в темноте теперь лучше кошки, почти как в ясный полдень. Он вспоминал, как, разворачивая верхний слой дёрна, который нарос за века с добрый метр, Чудин открыл потайной лаз из подземелья, и они вылезли в неизвестном Егору лесу. Он спросил Чудина: «Куда идти?», а Чудин ответил: «Куды хошь». И бегом скрылся средь деревьев, только его и видели. А видели двое, Егор и двойник Егора, покинувший тело мальчика.
Сосредоточься и поймешь, куда нужно идти, между тем сказал Див. Образ двойника мальчика терял четкость и контур, Диву не терпелось ощутить свободу и власть, но по какой-то причине он не мог покинуть ребёнка. По-видимому, магия коронованного чернокнижника распространялась и за пределами пещеры-острога, и владел этой магией необразованный юнец! Див возненавидел мальчика ещё сильнее, он жаждал его смерти, но смерть мальчика могла привести к непредсказуемым последствиям. Мальчишка, который понятия не имел, кто в его власти и как этой властью воспользоваться, был сейчас неуязвим. Но пока он пребывает в неведении, нужно поскорее избавиться от пут. Див ещё не придумал, как осуществить план, но запудрить мозги ребёнку стоило немедленно, и он сказал: «Теперь мы квиты, ты дал мне свободу, я тебе — неограниченную силу. Ты должен изучить её сам. Наши пути расходятся».
Егор поверил в справедливость слов Дива и не возражал.
Див изобразил уход, обернувшись масляно-чёрным вихрем, взметнувшимся вверх и растворившимся в маковке осины. Егор снова остался один, он покрутился вокруг своей оси с закрытыми глазами и, отдаваясь интуиции, пошёл на северо-запад. Через какое-то время он попал на пустынную лесную дорогу, по которой, всё же, судя по двойной колее, иногда ходили машины. Дорога вывела к деревушке. Егор миновал её, не встретив никого, кроме пары игривых щенков-переростков. Для деревни было странно, что она такая сонная. Даже ни один петух не прокукарекал. От деревушки у Егора остался неприятный осадок. Он вышел на проселочную дорогу. Протопал около пяти километров, пока попутный «УАЗ Патриот» не нагнал его, и водитель, добродушный мужик с очень толстыми линзами очков («как таким только права выдают», — подумал Егор), подбросил его до Москвы.
Глава 33
Виктор Ильич услышал за окном шум и вырвался из повествования. Подошёл к окну и выглянул на улицу через тюль. У главных ворот какой-то пьяный панк материл совершенно безмятежных на вид детективов, сидящих со скрещенными на груди руками в картинно-классических позах на капоте своего чёрного авто. Вторая машина, курсировавшая по периметру, медленно проехала вдоль здания и снова скрылась за углом. Проводив её взглядом, Виктор Ильич вернулся к напарникам из первой машины. Один из них успел закурить. Панк продолжал сотрясать закрытые ворота, а дружки через дорогу — его подначивать. Ситуация казалась вполне контролируемой, но от фанатов, тем более такого популярного «адепта мрака», как Кошмарный Принц, нужно ждать чего-то непредсказуемого. И это не шутки, прецеденты беспощадного вандализма и жестокости имели место быть, за что Юру Клинова не раз пытались обвинить в подстрекательстве и разжигании беспричинных зверств. Смотритель понадеялся, что детективы отдают себе в этом отчет, пожелал им удачи и вернулся к писательскому столу.
Глава 34
Див был зол, но он был и истощен. Ему нужны были эмоции, а самые сильные по энергетике эмоции вызывал страх и выброс адреналина. Это-то и нужно, нужна пища. И в сложившейся ситуации Див мог довольствоваться только теми людьми, с кем мальчишка вступит в контакт более чем на пять минут. Однако лучше, чем ничего.
Мальчишка намеревался встретиться с одним из его лучших друзей.
— Ты где пропадал? — спросил друг.