Кошмарный принц
Шрифт:
— Я так и знал! — фальцетом выкрикнул он. — Подонки!
Накинув на заборные пики драный матрас, на территорию один за другим переваливалось напрочь потерявшее страх пацаньё. Но, по-видимому, инстинкт буйства и разрушения у них был стадный: обнаглевшие сопляки с монтировками в руках не торопились на штурм. Они озирались по сторонам и ждали, пока вся клика не окажется в пределах запретной зоны. Для организованной группировки юные вандалы были слишком суетливы, но и это хулиганьё, войдя в раж, могло нанести не малый ущерб музею. Когда на вершине
Пора-то — пора. А что «пора»?
«Открыть окно и заорать, чтоб доблестные детективы сменили мишени!», — озарила его мысль.
Виктор Ильич ринулся обратно в кабинет-студию и…
Телефон!
… резко затормозил у лестницы. Вторая дельная мысль показалась куда надежнее: как никогда самое время для доблестной милиции! Почти кубарем он скатился с лестницы и влетел в комнату охраны. Схватил трубку и нажал «ноль-два». Трубка ответила тишиной.
— Не понял… — пробормотал Виктор Ильич и нажал на рычаг. Гудки не появились. Виктор Ильич залез под стол и проверил розетку. Штекер был на месте. Провод цел.
А связи нет.
Теперь Виктора Ильича пот пробил по всему телу. События на улице принимали оборот, а он, как последний болван, всё ещё не предпринял ничего дельного!
И как в доказательство развертывания событий смотритель услышал шум. Он выскочил из комнаты охраны и подбежал к чёрному входу. Дверь взламывали.
«Никто не знает, что ты в здании», — мелькнула бесполезная мысль.
Виктор Ильич растерялся.
— Какого чёрта ты творишь, ЮРКА! — неожиданно для самого себя заорал Виктор Ильич, запрокинув голову к потолку. Сердце билось, как бабочка в силке, отдаваясь нестерпимой пульсацией в кистях.
За дверью чёрного хода разом замерло.
Следом бахнул выстрел. И зычный голос блондина выдал угрозу.
Бахнул второй выстрел — угроза явно не возымела действия.
Кто-то заверещал. Виктор Ильич четко представил бритого, корчившегося на мокром асфальте с простреленной лодыжкой. Надолго ли эта заминка?
Последовал ответ, и в дверь снова вогнали монтировку.
Мобильник!
На цокольном этаже, в квартирке на компьютерном столе у телевизора лежал полуразряженный (а, может, и полностью разряженный?) мобильник, о котором Виктор Ильич вспоминал не чаще, чем о голодающих детях Африки. Нужно использовать этот шанс. Виктор Ильич развернулся к лестнице.
И увидел — как и в первый раз — в глубокой тени (несмотря на то, что день) под балюстрадой фигуру Кошмарного Принца. В чёрном плаще и широкополой шляпе. От ошеломления он даже забыл испугаться.
— Прекрати это! — прикрикнул Виктор Ильич.
Кошмарный Принц вышел из-за балюстрады. Глубокая тень колыхнулась за ним. Виктор Ильич не видел, чувствовал, что Клинов
— Не кипятись, дядя Витя, — сказал Кошмарный Принц. — Я здесь ни при чём.
— Здесь ты всегда причём! — огрызнулся Виктор Ильич.
— Хм. Ты перестал меня бояться?
— Ты мне осточертел!
— Допускаю. Но ты перестал меня бояться.
На улице слышно, как главные ворота вновь выдерживали натиск. А дверь чёрного хода почти уже совсем поддалась.
— Почему ты позволяешь этим вандалам вторгаться в твой дом?! — сказал Виктор Ильич, с беспокойством глядя на дверь.
— Почему ты позволяешь этим вандалам вторгаться в мой дом? Здесь ведь ты — смотритель.
— Я сложил с себя обязанности с того момента, как сел за твой поганый стол!
— А какого ляда ты за него сел, дядя Витя?
— Я прошу тебя, Юра, останови их! И мы поговорим спокойно.
— О чём?
— А чего ради ты тут нарисовался?!
С чудовищным скрежетом дверь сдалась и врезалась в стену, немыслимым образом сорвавшись с доводчика. В музей ввалился скинхед с монтировкой наизготовку.
Кошмарный Принц неуловимо глазу растворился в окутывавшей его тени и, обратившись в ядро почти бесцветной субстанции, метнулся к чёрному входу. Виктор Ильич услышал что-то вроде громкого глотка. Затем нечеловеческий вопль. И несчастный нечестивец вылетел на улицу с множественными переломами конечностей и рёбер прямо под ноги своей клики.
Дверь с силой захлопнулась.
Наступила тишина, чтобы через несколько мгновений взорваться воплями насмерть перепуганных молокососов. Они бросили своего предводителя, побросали свои железки и сломя голову умчались к главным воротам.
Недоумению детективов не было конца. Они все четверо покинули машины и округлившимися глазами провожали беглецов. Те, в свою очередь, не заморачиваясь ни на долю секунды, как открыть ворота, духом взлетели на них и, спрыгнув на головы опешившей толпы, с непрекращающимися воплями дали дёру.
Замешательство в толпе длилось не долго. Первыми, расталкивая людей, двинули от музея скинхеды. А за ними и вся толпа рассыпалась в стороны. Вой милицейской сирены ознаменовал кульминацию сорвавшегося штурма. Виктор Ильич наблюдал из окна в холле, как ретируется толпа. И вздрогнул, услышав голос за спиной.
— Ты спрашивал — чего ради я тут, — сказал Кошмарный Принц.
— Спрашивал, — отозвался Виктор Ильич, отойдя от окна.
— Ради вот этого, — Кошмарный Принц протянул кипу листов. — Вставь их в роман и продолжай писать.
Виктор Ильич взял листы, взглянул на текст и… чуть не задохнулся от накатившей волны удушья. Это была глава, которую он якобы напечатал во сне. И он держит эти листы наяву!
— Я сплю? Мне всё это снится?
— Ну да брось ты, дядя Вить! Какой сон? Листы-то как настоящие?