Кошмары Серебряных прудов
Шрифт:
— Знаешь, Жанна, это называется «играть в поддавки».
— Я не нарочно, — криво улыбнулась она. — Просто голова болит. Знаете, мальчики, если мама вернулась, то я, пожалуй, пойду.
Пододвинув к себе телефон, стоявший на моем письменном столе, она набрала номер. Юлия Павловна оказалась дома.
— Ну, все. До завтра, Фома, — решительно направила стопы в переднюю девочка. — А ты, Максик, звони. Не забывай.
— Куда я от вас денусь, — откликнулся Кот. — И звонить буду, и приеду. Если не в следующие выходные,
— Договорились.
И Жанна выскользнула на лестничную площадку. Я еще не успел закрыть за ней дверь, как в переднюю выскочила моя мама.
— Уже уходишь? Оставайся лучше чай с нами пить. Я такие вкусные пирожные купила.
Я знал, что Жанна очень любит пирожные. Но сейчас ей даже их не хотелось.
— Спасибо, Марина Владиславовна. Я лучше пойду. Там меня мама ждет.
— Ну, тогда передавай ей привет, — к счастью, не стала уговаривать моя родительница.
Мы с Котом, наоборот, выпили чаю с пирожными. Хотя, честно сказать, и нам они не доставили сегодня особенного удовольствия. Нас не покидало ощущение опасности, нависшей над Жанной. Почти автоматически съев по нескольку штук, мы вновь засели у меня в комнате.
Идти на улицу не было никакого желания. Поэтому мы до самого отъезда Макса просто проболтали, то и дело возвращаясь к странной истории, а вернее, историям, приключившимся с Жанной.
— Будем, Фома, надеяться, что это треснувшее стекло положило конец всем ее неприятностям. Ведь, по логике вещей, они пошли на спад. Последнее происшествие — сущая ерунда по сравнению с купанием в полынье.
— Естественно, ерунда, — его доводы показались мне убедительными. — Наверное, это и впрямь был последний аккорд.
Однако мы глубоко заблуждались. Когда Макси-Кот собрался домой, я решил проводить его до автобусной остановки. Мы вышли на лестничную площадку. В это время дверь Тарасовичей распахнулась. Я подумал, что это Жанна решила еще раз попрощаться с Максом. Однако в дверном проеме возник человек в белом халате. Он нес носилки.
У меня внутри все оборвалось: «С Жанной плохо. Не прошло ей даром купание в полынье». Но на носилках лежала не Жанна, а ее мама, Юлия Павловна. И без того обычно бледное ее лицо было сейчас белее простыни. Глаза за стеклами очков закрыты. Она тихо стонала.
Вслед за носилками на площадку выбежали Жанна и еще какая-то женщина.
— Сиди дома и дожидайся меня, — строго говорила она на ходу Жанне. — Я сейчас отвезу Юлечку в больницу, там ее обустрою, потом заеду к себе домой за вещами и вернусь. Главное, не волнуйся. Уверяю тебя: все образуется.
— Хорошо, тетя Оля, — едва слышно откликнулась Жанна.
Мрачные мужики в белых халатах занесли Юлию Павловну в грузовой лифт, туда же втиснулась субтильная тетя Оля, и кабина уехала.
— Жанна, чего это с твоей мамой? — кинулись к ней мы с Котом.
Она не ответила. Я увидел, как у нее дрожат
— Да ответь же, в чем дело? — не унимался я.
— Маме вдруг стало плохо, — с трудом выдавила из себя она. — Подозревают… аппендицит. Говорят, нужно срочно оперировать.
— Ах, аппендицит! — с таким видом воскликнул Кот, будто ему сообщили что-то крайне приятное. — Это не страшно. У меня тоже был. Ну, вырезали. Я уже на следующее утро по палате прогуливался. И, как видишь, до сих пор в полном порядке.
— Правда? — внимательно поглядела на него Жанна.
— Что именно правда? — переспросил Кот. — Про мой аппендицит или что я в порядке? Хотя, в общем, и то и другое полностью соответствует истине.
— Ты-то в порядке, — всхлипнула Жанна. — А вот что теперь с мамой будет? И главное, каждый день, каждый день. Как с моего дня рождения началось, и все хуже и хуже.
— Нет. Я уехать так не могу, — решительно заявил Кот и, подхватив объемную свою сумку, вошел в раскрытую дверь квартиры Тарасевичей.
Потом мы долго сидели у Жанны, и Макси-Кот терпеливо убеждал ее, что отчаиваться совершенно не надо. Просто у любого человека бывают такие периоды, когда ему начинает казаться, будто несчастья и неудачи стали постоянными его спутниками и вообще все вокруг беспросветно ужасно и плохо. Однако на самом деле можно посмотреть на вещи и по-другому. Взять, к примеру, историю с полыньей. Конечно, кошмар, что она, Жанна, вчера туда провалилась. Но, с другой стороны, ей крупно повезло. Ведь мы подоспели вовремя, вытащили ее, и в результате она даже не простудилась.
— А кстати, и с мамой твоей могло произойти гораздо хуже, — внезапно пришло в голову мне.
— Куда уж хуже, — повернулась ко мне Жанна.
— Запросто, — продолжал я. — Прикинь, вот стало бы ей плохо на улице. Счастье еще, если бы вообще кто-нибудь догадался вызвать «Скорую». А даже если и вызвали бы. Представляешь, сколько бы времени ты даже не знала, что с ней случилось. Ты бы волновалась, она бы волновалась…
— Верно, — Жанна даже смогла улыбнуться. — А так врач сказал, что мы «Скорую» вызвали совершенно вовремя. И тетя Оля с ней поехала. Значит, проследит, чтобы в больнице все было нормально.
— Ну, — несколько раз энергично тряхнул головой я.
— А кто такая тетя Оля? — поинтересовался Макс. — Сестра Юлии Павловны?
— Нет. Подруга, — объяснила Жанна. — Но очень близкая.
Мы с Котом еще немного порассуждали в том же духе. Лицо у Жанны просветлело. Она почти совсем успокоилась. И даже сказала, что жутко хочет есть. Нам почему-то тоже захотелось. Думаю, на нервной почве.
— Ой! Тетя Оля ведь торт принесла! Он до сих пор на столе. Пошли на кухню. Я сейчас чайник поставлю. Да там не только торт, там Пирс. Я же его заперла, когда «Скорая» приехала.