Кошмары Серебряных прудов

Устинова Анна Вячеславовна

И он захохотал на всю комнату.

— Глупости говорит и ржет, — поморщилась Диана. И так громко шепнула на ухо Макси-Коту, что мы с Жанной, сидевшие рядом, расслышали: — Все-таки надо было его выставить.

Однако Толян недовольства собою явно не чувствовал. Запихнув в рот большой кусок кулебяки с капустой, он весело обратился к Динке:

— Ржу, говоришь? Ну и нормально. Хорошо смеется тот, кто смеется, как лошадь.

— Это когда… как лошадь, — мигом отреагировала Диана. — А когда за столом вместе с тобой сидит сама лошадь…

Лицо

у Толяна сделалось задумчивым. Вернее, на нем появились отдаленные признаки мыслительного процесса. В комнате повисла напряженная тишина. Кажется, все присутствующие подумали об одном и том же: назревает серьезный конфликт, и праздник может быть безнадежно загублен.

Однако Толян вдруг снова радостно заржал.

— Не. Я не лошадь. И вообще, как говорится, на чужой каравай семеро одного не ждут.

С этими словами Волобуев увлеченно занялся салатом «оливье». Динка снова раскрыла рот, явно намереваясь ему схамить, когда Жанна вдруг словно бы спохватилась:

— Ой, а подарки-то! Надо их посмотреть!

И она подбежала к журнальному столику. Сперва она развернула Светкин подарок. Это оказался диск одной модной группы.

— Ставь, — немедленно потребовал жующий Толян. — Сейчас попрыгаем!

— Ты сперва поешь, — фыркнула Жанна. — А то с полным ртом танцевать очень вредно.

— Ну, тогда я молчу, — смирился Волобуев и покорно продолжил жевательный и пищеварительный процесс.

После диска обнажился Славкин подарок. Кирьян приволок огромную коробку шоколадных конфет под названием «Моцарт». Такую огромную, что почти убежден: купил он ее не сам, а его

предку-врачу преподнес кто-то из благодарных пациентов.

— Это пока оставь, — по-хозяйски распорядился Толян. — Позже с чаем сожрем.

— Как же. Сейчас, — ответила Жанна. — Ты, Толян, случайно не забыл, что это не твой, а мой день рождения? Так что с конфетами я как-нибудь решу сама.

И она от греха подальше упрятала «Моцарта» в стенку.

— Правильно, — с легким армянским акцентом произнес Кирьян. — А с чаем мы его торт будем лопать, — указал он оттопыренным большим пальцем на Толяна.

— А я чо, против? — откликнулся тот. — Для того и волок.

Я про себя отметил: «В общем-то, Волобуев парень правильный. Только немного диковатый. Так сказать, «дитя джунглей».

— Но конфеты торту, по-моему, никак не помешают, — продолжало «дитя джунглей». — Как говорится, ум хорошо, а два сапога — пара.

Естественно, не дожидаясь реакции окружающих, Толян снова громко заржал. Диана со злобою на него уставилась.

— Подарки! Подарки! — немедленно закричала Жанна. — Мы же еще не все посмотрели!

Следующий сверточек оказался Ларискин: маленькая бутылочка туалетной воды и желтый пушистый зайчонок.

— Какой хороший! — обрадовалась Жанна. Пирс вылез из-под стола и, облизав розовым языком бороду и усы видимо, под столом его

кто-то из присутствующих усиленно кормил деликатесами), тоже сильно заинтересовался зайчонком. Пес высоко подпрыгнул

и попытался завладеть игрушкой. Однако Жанна оказалась проворнее и отдернула руку.

— Пошел вон, паразит.

«Паразит» снова улез под стол. Вскоре его усатая морда показалась на коленях Славки Ки-(рьяна. Теперь было ясно, кто его кормит.

В свертке Игоря оказалось два детектива. Жанне такие книги нравились. Нам с Макси-Котом — тоже. Мы переглянулись. Мол, теперь почитаем.

Настала очередь моего подарка. Пока Жанна отклеивала липкую ленту и разворачивала плотную цветную бумагу, я напряженно ждал: понравится или не понравится? Во всяком случае, я очень старался. Эта старинная гравюра девятнадцатого века с изображением Жанны д'Арк мне совершенно случайно попалась в букинистическом магазине. Видимо, по мнению продавцов, особенной исторической и художественной ценности картина не представляла. Во всяком случае, цена оказалась очень умеренной и для меня доступной. Зато Жанна д'Арк на портрете была вылитая наша Жанна. А если еще учесть, что у нашей Жанны прозвище Жанна д'Арк и назвала ее Юлия Павловна в честь Орлеанской Девы, то, ясное дело, мне захотелось подарить ей эту гравюру.

Обертка упала на пол.

— Ну, Федя! — По Жанниному голосу я немедленно убедился: она в восторге. — Где ты такое взял?

Заинтригованные столь бурной ее реакцией, все остальные сгрудились возле гравюры.

— Молодец, Фома, — хлопнул меня по плечу Макси-Кот. — В яблочко!

Другие тоже с интересом взирали на мой подарок. Толян подошел смотреть вместе с тарелкой и вилкой.

— Это чего за мужик? — глянув из-за Жанниной спины на гравюру, поинтересовался он.

— Совсем спятил? — шикнула на него Диана. — Разуй глаза. Какой же это мужик?

— А кто, по-твоему, в таком прикиде еще ходить будет? — ткнул пальцем Толян в рыцарские доспехи Жанны с гравюры.

— Жанна д'Арк, — свысока бросила Диана.

— А-а-а, — ухмыльнулся Толян. — И впрямь она. Сам, Фома, рисовал? — повернулся он ко мне. — С нашей Жанны? Ко-онкретно. Я и не думал, что ты в этом так волочешь.

Остальные засмеялись. В том числе и я.

— Вы чего? — похлопал глазами Толян.

— Да так, — ответил ему Макси-Кот. — Это не Фома, а старинная гравюра.

Волобуев крякнул. На лице его вновь появились признаки глубоко скрытого, но напряженного мыслительного процесса. Он заглянул в лицо Жанне. Глаза у него выпучились.

— Как же так получается, — медленно начал он. — Гравюра старинная, а Жанна — вот она, здесь. И там наша Жанна, — вновь перевел взгляд на картину он. — Совершенно такая же. Ну, я полностью не врубаюсь.

— Потому что там, — указал на гравюру я, — Жанна д'Арк. А наша Жанна очень на нее похожа.

— А-а-а, — протянул Толян. Внезапно лицо его просветлело, и он с видом первооткрывателя радостно воскликнул: — Ну, теперь мне понятно. А то я все с самого начала учебного года башку ломал, почему нашу Жанку зовут Жанной д'Арк?