Космическая фантастика, или Космос будет нашим!
Шрифт:
— Но если вы… э-э… Реально овладеете знанием? И начнете спасать мир? А я вас — хаммером?
— Слушайте, Кучкин, идите в… — попросил Шульте по-русски.
— Наш человек! — гордо сказал Кучкин. — Пойду, что ли, по такому случаю надену брюки. Раз я теперь командир.
— Ох, и страшно мне… — пробормотал Рожнов, глядя, как Шульте медленно опускает веки.
— Опять тетя давит?
— Нет. Она ничего серьезного с нами сделать больше не может. Ни хре-на. Ты понял, да?
— Я могу убить вас одним желанием, —
— Цыц, дура, тебя не спросили. Понимаешь, коллега, она серьезный противник, у нее все ходы посчитаны далеко вперед. Но если спросить — какого черта ты, зараза, сожгла два шаттла, — она тут же соврет, что так надо было. Хотя к шаттлам никакого отношения не имела. Я скорее поверю в атомную бомбардировку, Чернобыль и «Гринпис». Легко поверю — там человеческий фактор был определяющим. Но вот грохнуть платформу ей слабо. Только нашими руками. Она даже компьютер испортить не в силах. Больше скажу, мы с тобой ей уже не по зубам — потому что освоились, попривыкли и можем осознанно сопротивляться. Доставать нас она будет постоянно — тебе вот не страшно? — ага, мне тоже хреновато. Ничего, на таблетках выдержим. Конечно, недооценивать тетю нельзя. Если она с самого начала подозревала, что Чарли пуганется сильнее, чем следует, и заставила одного хорошего человека подсунуть мне секретку на всякий случай…
— На какой случай?
— Э-э…
— Зуб даю, по ее плану мы должны были сдохнуть при загадочных обстоятельствах, все четверо, — сказал Кучкин. — Понятное дело, из-за того, что Чарли тронулся умишком. Мощный стимул к русско-американскому сотрудничеству, ничего не скажешь. Платформа бы вымерзла к такой-то матери, замучаешься восстанавливать. Потом наши приземлили бы спускач дистанционно, разобрали по винтику, нашли этот проклятый тумблер… Года два тотального самоедства гарантирую — аресты, допросы и ни одного старта. Эй, чего молчишь, железяка? Я прав?
— С дураками не разговариваю, — отрезала Дева.
Кучкин и Рожнов так заржали, будто ничего смешнее не слышали в жизни.
— Другого боюсь, — сказал Рожнов, отсмеявшись. — Вдруг она права?
— Ну… Про войну не знаю и знать не хочу. А насчет упущенных возможностей и духовного пути — сон она навеяла красивый.
— Проклятие, мне почти уже приснилось нечто, и тут Чарли все испортил. Ты уверен — это именно она?..
— Знаешь, я раньше как-то не задумывался о райских кущах и подобной ерунде. А сегодня — взял и увидел.
— И как оно было? — спросил Рожнов с откровенной завистью.
— Хм… Честно говоря, мне показалось чересчур стерильно. Почему и говорю — Дева навеяла. Зелень, цветочки, небо голубое, водичка прозрачная, солнышко яркое. И я в этом как бы даже не купаюсь, а присутствую. Она сказала — мы везде и мы всё — по ощущениям так и выходило. Только я почему-то безумного счастья не почувствовал. Но было интересно.
— А делать ты мог что-нибудь?
— А я не хотел, — сказал Кучкин, поразмыслив.
— И я не хотел… — прошептал Шульте.
— Командир! За время вашего отсутствия происшествий не случилось!
— Почему-то очень хочется сесть. Как это ни бессмысленно в невесомости. Господин Рожнов, уступите кресло? Спасибо. Я должен зафиксировать себя. Значит, мы видели один и тот же сон?
— Я не видел, — сказал Рожнов, пожирая Шульте глазами. Тот выглядел неплохо, только говорил почти шепотом, а двигался осторожно, немного скованно. И смотрел мимо собеседника.
— Поверьте, вы ничего не потеряли.
— Вы потеряли всё! — сообщила Дева.
— Ой! — Рожнов от неожиданности чуть не влетел головой в потолок. — Она еще здесь?! Девушка, шли бы вы!..
— Она теперь с нами очень надолго, — сказал Шульте. — Пока не потеряет надежду обратить в свою веру или выгнать с платформы. Боюсь, такое давление вредно отразится на психике членов экспедиции. Думаю, надо переходить к активным действиям. Господин Кучкин, мне чего-то не хватает, чтобы ощутить себя германским богом. Где я могу взять свой молот?
— Момент, командир.
— Ты не найдешь, я принесу. — Рожнов упорхнул.
— Как вы себя чувствуете, командир?
— Недостаточно уверенно, — сказал Шульте. — С молотом будет лучше.
Вернулся Рожнов при кувалде.
— А может, я? — спросил он. — Куда бить? Шульте забрал у него молот и крепко прижал к груди.
— Теперь слушайте. Я сейчас буду некоторое время странно вести себя. Почему — объясню потом, если сами не догадаетесь. Но это в интересах человечества. Поверьте мне.
С этими словами он выбрался из кресла и улетел в переходной.
— Пока не поздно, скрутим его? — предложил Рожнов.
— Не имеем права. Он же старший. Командир.
— Форс-мажорные обстоятельства. Видишь же, у мужика шарики за ролики заехали. Вообразил себя богом.
— Во-первых, я ему верю, — сказал Кучкин. — Во-вторых, форс-мажор наступит, когда он натворит чего-нибудь.
Мягко хлопнула крышка люка.
— А в-третьих, уже все равно ничего не исправишь.
— Примите знание вы! — потребовала Дева. — Ваш начальник понял нас ошибочно и сделал неверные выводы.
— Отвали, галлюцинация, — отмахнулся Кучкин. — Слушай, коллега, давай и вправду засунем Чарли в спальник. А то непорядок, валяется астронавт бесхозный, вдруг его ветром сдует?
— Головой вперед засунем?
— Угу. Только молнию расстегнем, чтобы дышать мог. Все равно темно будет и страшно.
— Он принял знание, ему теперь все до фонаря.
— Вот мы и проверим…
Они действительно упаковали Аллена в мешок головой вперед и, очень довольные, принялись завтракать.