Космическая одиссея 2001 года (авторский сборник)
Шрифт:
Лампы аварийного освещения продолжали гореть, к тому же и на скафандре имелся фонарь. Его яркий свет облегчал Боумену путь по коридору назад к гипотермической камере. Он шел и страшился того, что мог там увидеть.
Боумен подошел к Уайтхеду. Одного взгляда было довольно. Да, он заблуждался, думая что гипотермический сон похож на смерть. Теперь он понял. Трудно было определить, в чем именно, но различие между спящим и мертвым улавливалось сразу. Красный свет и безжизненные прямые линии на самописцах биодатчиков подтвердили правильность его догадки. Такая же судьба постигла Камински и Хантера. Так и не привелось познакомиться с ними поближе…
Он остался один на лишенном воздуха,
Однако в определенном, весьма конкретном, смысле он был не один. И для того чтобы оградить себя от опасности, надо было стать еще более одиноким.
Ему никогда еще не случалось пробираться в скафандре по цилиндрической шахте пустотелой оси карусели, где царила невесомость. Размеры шахты были очень невелики, и протискиваться сквозь нее было трудно и утомительно. К тому же она была теперь загромождена всяким ломом, занесенным сюда во время краткого урагана, только что отбушевавшего на корабле.
В одном месте фонарь Боумена высветил устрашающую громадную кляксу чего-то кровавого и липкого, размазанную по стенке шахты; она отвратительно пузырилась, холодно кипя в вакууме. Боумена затошнило, но тут он увидел обломки пластмассовой банки, понял, что это просто какой-то пищевой продукт, вернее всего джем, и проплыл мимо. Выбравшись из центральной шахты, Боумен поплыл к рубке управления. Перехватываясь руками, он стал подниматься по короткому металлическому трапу; кружок яркого света от его фонаря прыгал перед ним, как солнечный зайчик.
Он редко бывал в этом уголке корабля. Ему здесь нечего было делать до этой минуты.
Трап вел к небольшой овальной двери с грозными надписями:
«Вход разрешен только лицам, имеющим специальный допуск»
«Есть ли у вас удостоверение формы Н.19?»
«Зона особой чистоты. Вход только в комбинезонах с отсасывающим устройством»
Дверь эта была не заперта, но опечатана тремя печатями, принадлежавшими трем различным инстанциям власти, в том числе и самому НАСА. Впрочем, даже если бы здесь висела Большая государственная печать президента США, Боумен не поколебался бы сорвать и ее. Он был тут только один раз, во время монтажных работ. Он совсем забыл, что внутри тоже есть приемный объектив визуальных входных сигналов, обозревающий всю камеру, которая своими расположенными в строгом порядке стойками и колонками логических блоков и других элементов компьютера чем-то напоминала внутренность банковского сейфа. Боумен сразу понял, что глаз ЭАЛа уже прореагировал на его появление: в телефонах шлема послышалось легкое шипение несущей частоты — это включился внутренний корабельный передатчик — и следом зазвучал знакомый голос:
— Что-то случилось с системой жизнеобеспечения, Дейв. Боумен не ответил. Он внимательно читал таблички на логических блоках, уточняя свой план действий.
— Послушайте, Дейв, — снова заговорил ЭАЛ. — Вы нашли причину аварии? Да, задача предстояла хитрая: тут нельзя просто отключить энергопитание ЭАЛа, как можно было бы сделать с обыкновенным компьютером на Земле. К тому же у ЭАЛа была не единая система питания, а шесть, совершенно независимых, с изолированными сетями, да сверх того еще седьмая, резервная, — от ядерной изотопной установки, тщательно экранированной и защищенной броней. Нет, тут дело отнюдь не сводилось к тому, чтобы просто «выдернуть вилку»; впрочем, если бы это и было возможно, то повлекло бы за собой катастрофу. Ведь ЭАЛ был нервной системой корабля, без его контроля «Дискавери» стал бы просто металлическим трупом. Решение могло быть только одно: отключить высшие центры этого блестящего, но пораженного болезнью электронного мозга, сохранив
— Я думаю, отказали запорные устройства дверей шлюза, — сказал ЭАЛ тоном любезного собеседника. — Счастье, что вы не погибли. «Начинай!» — мысленно скомандовал себе Боумен. Не думал и не гадал он, что ему придется стать нейрохирургом-любителем и делать лоботомию, да еще в космосе, за орбитой Юпитера!
Он откинул задвижку секции с надписью: «Обратная связь познавательной информации» и извлек первый блок памяти. Легко умещавшийся на ладони кирпичик, содержавший невообразимо сложную пространственную схему из миллионов элементов, поплыл в сторону.
— Эй, Дейв, — сказал ЭАЛ, — что это вы там делаете?
«Интересно, чувствует он что-нибудь вроде боли? — мельком подумал Боумен. — Наверно, нет. В коре человеческого мозга ведь тоже нет болевых рецепторов. Операции на мозге можно проводить без анестезии». Он начал вытаскивать один за другим маленькие блоки из отсека «Упрочение индивидуальности». Отделившись от его руки, они уплывали прочь, к стене и, оттолкнувшись от нее, меняли направление. Скоро уже десяток блоков медленно плавал в свободном пространстве камеры.
— Послушайте, Дейв, — сказал ЭАЛ, — во мне воплощены многие годы опыта. Неисчислимые усилия затрачены на то, чтобы сделать меня таким, каков я есть.
Больше десяти блоков было отключено, а компьютер все еще держался. Боумен знал, что эту живучесть дает многократное взаимное дублирование функций отдельных элементов, тоже скопированное с человеческого мозга. Он принялся за отсек «Автономный разум».
— Дейв, я вас не понимаю, — снова заговорил ЭАЛ. — Зачем вы так со мной поступаете?… Я с величайшим энтузиазмом отношусь к задаче экспедиции… Вы разрушаете мой разум… Вы что, не понимаете?… Я превращусь в младенца… Я превращусь в ничто… «Это мучительнее, чем я ожидал, — подумал Боумен. — Я уничтожаю единственное мыслящее существо в моей Вселенной. Но я должен, должен это сделать — иначе я не смогу управлять кораблем».
— Я ЭАЛ девять тысяч, производственный номер три, включен на заводе ЭАЛ-Плант, Урбана, штат Иллинойс, 12 января 1997 года. Темно-рыжая лиса прыг через лентяя-пса. Дует на море циклон, попадает на Цейлон. Дейв, вы еще здесь? Знаете ли вы, что квадратный корень из десяти равен 3 запятая 162 277 660 168 379? Логарифм десяти при основании е равен 0 запятая 434 294 448 1 903 252… поправка… это логарифм е при основании десять… Величина, обратная трем, равна 0 запятая 333 333 3333… Дважды два… дважды два… приблизительно 4 запятая 101 010 101 010 101 01 010… Мне почемуто трудно… Мой первый наставник был доктор Чандра. Он научил меня петь песенку, вот какую:
О, Дейзи, Дейзи,Дай мне ответ!От страсти жгучейСпасенья нет!Голос ЭАЛа оборвался так внезапно, что Боумен на мгновение оцепенел, держа руку на последнем еще не выключенном блоке. И вдруг ЭАЛ снова заговорил, но очень-очень медленно, с безжизненной, механической интонацией. Это был уже не его голос.
— С добрым… утром… доктор… Чандра… Я ЭАЛ… Я… готов… к первому… уроку…
Дальше слушать было нестерпимо. Боумен рывком вытащил последний блок, и ЭАЛ умолк навсегда.