Космическая Одиссея Олега Кряжева-1,2,3,4
Шрифт:
– Спасибо, Дориана, до свидания.
Покидаю кабинет.
В коридоре офицер ждет меня.
– Идите за мной, – произнес военный СБ.
Опять череда коридоров и на лифте спускаемся еще ниже.
Глава 9. На шахтёрской станции
Вот, похоже, прибыли.
Всю дорогу военный молчал. Тут всё общение происходит через нейросеть. Так и разговаривать разучатся бедные.
Захожу, секретарь за столом сидит, напротив есть диван для ожидающих. В приемной никого нет, я единственный
Сижу, никуда не тороплюсь, читаю о шахтёрах.
Шахтёры добывают на астероидах железо, никель, алюминий, свинец. Есть золото, серебро и другие металлы, но в маленьких объемах. На поверхности астероида температура минус сто градусов Цельсия. Без скафандра не поработаешь.
Сдают шахтёры металл после первичной очистки. Есть три варианта очистки руды: двадцать и тридцать процентов, и некоторые добиваются пятидесятипроцентной очистки от примесей в руде.
В зависимости от степени очистки руда может стоить двадцать, тридцать или пятьдесят кридов за сто килограмм. А грузоподъемность у шахтёрского корабля двадцать тонн. Это стандартный размер грузового контейнера. Некоторые шахтёры цепляют к кораблю по два контейнера. В астероидном поле очень много камней летает. Чем крупнее объект, тем больше в него камней попадет.
Меня вполне устроит один контейнер. А вообще-то чаще всего работают парой. Я хочу попробовать всё делать один.
Проведем анализ, что мне будет выгодней.
Чем выше очистка, тем выгоднее, думаете?
А вот и нет!
Оборудование для пятидесятипроцентной очистки стоит миллион двести тысяч кридов. А тридцатипроцентная линия стоит пятьсот тысяч кридов. Это в два раза дешевле. Ну а линия двадцатипроцентной очистки – двести тысяч кридов.
Есть о чём задуматься.
Еще надо учесть ремонт корабля после каждого рейса. Вот и получается, что окупаемость у тридцатипроцентной линии произойдет за десять рейсов, а у пятидесятипроцентной – за двадцать пять рейсов. Зная, что каждый рейс к астероидному полю длится десять дней, работа предстоит долгая. Придется хорошенько прикинуть, что выгодней: сто дней или двести пятьдесят дней работать только на возмещение затрат за обогатительный комплекс.
А на что жить всё это время? На кукиш с маслом?
День на шахтёрской станции длится тридцать часов. Так приняли, и все согласились. На планетах время считается по-другому. Мне об этом еще рано задумываться. ИскИн корабля при подлете к планете сам подводит корабельные часы. А нейросеть или нейрокомпьютер переходят на местное время автоматически.
У меня на счету осталось 477000 кридов. Немножко я уже потратил из этой суммы, оплатив галонет и программу пользователя нейрокомпьютером. Сумма сложилась из 10000 кридов от СБ и 468000 кридов от начальника станции.
Буду брать на эти деньги линию тридцатипроцентной очистки. А остальная сумма пойдет на то, чтобы подлатать корабль шахтёра.
Поднимаю глаза, а передо мной стоит и рассматривает меня начальник СБ.
–
– А ты наглый, – удивляется начальник СБ, – ничего не боишься?
– Давайте дружить, – предложил я начальнику Службы безопасности. – Я вам еще пригожусь.
– Идем поговорим, – он повернулся и направился в кабинет.
Захожу следом за начальником СБ.
Мужчина средних лет. Фигура плотная, высокий. Уже седые виски и стрижка военная, то есть коротко стриженный.
Кабинет обычного чиновника: стол, стул, шкаф.
Опять мне стоять придется. Нет у них для посетителей стульев.
– Здравствуйте, меня зовут Кряжев Олег Игоревич, – я сразу представился.
– Здравствуй, я начальник СБ – Сычов Мирт Коганович.
– Спасибо, что подкинули кридов за капсулу с рейнджером, – поблагодарил я.
– Пока он в заморозке, расскажи, что помнишь.
Начинаю снова свой рассказ:
– Местные бандиты меня избили, засунули в капсулу и отправили на спутник нашей планеты. Там была база рейнджеров, я их принял за пиратов. Местные трое бандитов тоже в криозаморозке у меня на корабле.
– Мы их передали в пункт беженцев.
– А капсулы, в которых находились люди, передадут Прадо Натану Ксеонтовичу?
– Уже успел продать?!
– Натан Ксеонтович был настойчив и успел купить.
– ИскИн признал тебя капитаном корабля, тебе кто-то помог? – продолжил он допрос.
– Помог ИскИн базы, где я очнулся. Он меня подлечил и перепрограммировал ИскИн рейнджеров.
– Где он сейчас?
– Погиб, прикрыл мой вылет и взорвал базу.
– Ты знаешь, кто он был?
– Искусственный интеллект он был.
– Координаты базы знаешь?
Смотрю на него с удивлением.
– Я с дикой планеты, – объяснил я. – Мы не научились летать в космосе, и координат я не знаю.
– Интересно, а как ты управлял кораблем? – он потребовал объяснить.
– Мы летели, куда я указал пальцем. Я закрылся в каюте и не выходил для экономии ресурса реактора.
– ИскИн почему-то тоже не помнит, откуда ты прилетел.
Не учили меня навигации в космосе. Тут она трехмерная, а не плоская карта.
– Случайно я указал на это созвездие, – пояснил я еще раз.
– Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? – спросил Мирт Коганович.
Летел и прилетел, ну и чего такого?
Хотя мог пролететь мимо шахтёра Вана и куда бы тогда попал, даже не представляю.
– Нет у меня нейросети, я и управлял пальцем, – ответил я.
И здесь РИИ помог: удалил с ИскИна координаты нашей Солнечной системы. Пусть теперь ищут. Конечно, они найдут Землю и Луну, ведь пират в заморозке знает координаты. Жаль я ему память не смог почистить.
– Пока свободен, – выпроваживает меня Мирт Коганович в большой мир.
Я вышел из кабинета. Открыл «НПК-3», нашел вызов флаеров с ближайшей стоянки, заказал до третьего ангара и потопал на стоянку такси. Там у них производят посадку и высадку пассажиров.