Космическая опера
Шрифт:
– А теперь,- сказала дама Изабель,- мы покажем ему еще один спектакль… дайте подумать… "Тристан и Изольда". Он, правда, несколько зануден, но, думаю, вполне подойдет для нашего случая; мы сможем про демонстрировать резкий контраст как по форме, так и по стилю. Бернард, пожалуйста, попросите участников спектакля надеть костюмы и сообщите им, что "Три стан и Изольда" начнется через двадцать минут. Род жер, скажи об этом сэру Генри и Андрею. И побыстрее, пожалуйста, мы должны убедить этого "эксперта", что мы не какие-то там тупицы!
Уставшие
Во время спектакля дама Изабель, Бернард Бикль и Дарвин Личли сидели рядом с серебренокожим наблюдателем, старательно разъясняя ему перипетии душевного конфликта, разворачивающегося перед ним. Наблюдатель не делал никаких устных замечаний, а, возможно, и сам не больно-то обращал внимание на комментарии хозяев, однако, как и прежде, постоянно вносил пометки в свой блокнот.
Спектакль подошел к концу; Изольда пропела свою "Смерть любви"; ее голос сошел на эхо; по музыкальной ткани оркестра печальной нитью прошелся голос гобоя, подчеркивая великую тему очарования и скорби… Упал занавес.
Дама Изабель повернулась к Дарвину Личли и торжествующе воскликнул:
– А теперь! Надеюсь, теперь-то он удовлетворен! Наблюдатель быстро и безэмоционально заговорил а своем хриплом языке, состоящем в основном из согласных. Личли слушал его речь с отвисшей челюстью. Услышав перевод, дама Изабель поперхнулась и упала бы на пол, не поддержи ее вовремя рука Бернарда Бикля.
– Он все еще… несколько недоволен,- сказал Личли упавшим голосом.- Он говорит, что кое-что по нимает в нашей точке зрения, но это не является из винением для плохой музыки. Он особенно возражает против того, что называет термином "скованная мо нотонность развития вашего хора"; он заявляет, что ау дитория с менее широким кругозором, чем у него, при такой музыке просто сойдет с ума от скуки. Он находит нашу музыку такой же монотонно повторяющейся, как лепет младенца, при этом любая интерпретация, лю бая новая тема, любой повтор выражены с педантич ной и невообразимой предсказуемостью.
Дама Изабель закрыла глаза. Наблюдатель снова встал, собираясь уйти.
– Сядьте,- сказала она хриплым натянутым голо сом.- Бернард, сейчас мы покажем ему "Войцех".
Симпатичные седые брови Бернарда Бикля изогнулись в удивленную арку.
– "Войцех"? Сейчас?
– Немедленно. Пожалуйста, сообщите об этом Андрею и сэру Генри.
Бернард Бикль, постоянно оглядываясь через плечо, пошел выполнять ее просьбу. Вскоре он вернулся.
– Труппа устала,- неуверенно сказал он.- Они с полудня ничего не ели. Гермильда Варм жалуется на то, что у нее устали ноги, то же самое говорят Кристина Райт и Эфраим Цернер. Первая скрипка заявил, что из-за мозолей ему придется играть в перчатках.
– Представление "Войцех" начнется
Бернард Бикль послушно удалился за кулисы помогать актерам, и вскоре музыканты снова заполнили оркестровую яму. Там слышалось недовольное бормотанье, хлопанье партитур и тяжкие вздохи. Первая скрипка демонстративно вышел в белых хлопковых перчатках; второй тромбонист изобразил вульгарное глиссандо.
"Войцех"! Дама Изабель смотрела на наблюдателя со скрытой улыбкой, как будто хотела сказать: "Думаешь, наш хор так предсказуем, да? А попробуй-ка проанализировать вот это!
Для единственного зрителя старалась усталая, но парадоксально триумфальная труппа, сумевшая довести "Войцех" до его великолепного финала. А наблюдатель все так же делал свои пометки с ученической старательностью и полным отсутствием эмоций.
После спектакля дама Изабель настояла, чтобы все собрались в салоне на чашечку чая с пирожным. Когда все расселись, она вопросительно уставилась на наблюдателя, взгляд ее откровенно походил на вызов.
– Ну, а теперь?
В ответ наблюдатель выдал очередную партию трудноразличимых звуков, Дарвин Личли тоскливо начал переводить.
– Я не могу рекомендовать тенденциозные, про вокационные или пропагандистские произведения для водяного народа. Последняя импровизация содержатель на, но слишком безрассудна. А напоследок я могу порекомендовать вашим музыкантам больше доверяться "бграссик", слушая для начала шелест ветра.
– "Шелест ветра"?
– Это определение относится к палочке сэра Генри. Наблюдатель слышит звук создаваемого ею ветра и принимает палочку за музыкальный инструмент.
– Он полный кретин,- заявила дама Изабель ледяным голосом.- Можете сказать ему, что наше терпенье подошло к концу, что мы категорически отказываемся выступать перед теми, кому в детстве медведь на ухо наступил, как это случилось с водяным народом.
Корректно изменив последние фразы, Дарвин Личли довел их до наблюдателя. Выслушав все, наблюдатель склонился над своим блокнотом и, казалось, производил какие-то подсчеты, затем сказал что-то Дарвину Личли, и тот заморгав удивленно, начал неуверенно переводить.
– Он хочет назвать свою цену за…
– Свою цену? – переспросила дама Изабель, ее голос дрожал от переполнявших ее эмоций.- Какая неслыханная наглость! Велите ему немедленно убираться с корабля!
Дарвин Личли возразил спокойным, умиротворяющим тоном:
– Местные обычаи таковы, что наблюдатель должен получать плату за свою экспертизу. Шестьсот батареек для сигнальных фонарей, кажется, вполне…
– Да о чем, ради всего святого, вы говорите? – взмолилась дама Изабель.- Что это за разговоры о батарейках к "сигнальным фонарям"?