Космическая шкатулка Ирис
Шрифт:
Слушать её было невозможно, и Костя с Александром разом повернули головы в разные стороны от неё, жалея её, как жалеют душевнобольных.
– Я любила, как любит женщина, только во сне, – добавила она, теребя головки цветов.
– Ты слишком откровенна, – сказал Костя, мягко притрагиваясь к рукаву её комбинезона. Ткань была цветом как бирюза, но с серебристым отливом. Это была женская версия костюма космического десантника.
– Но, вы же моя семья. Как иначе? – ответила глупенькая Ландыш. Не потому, что она была глупа от природы, а специфика её становления на планете Бусинка была такова, что она казалась глуповатой двум братьям. По странному стечению обстоятельств оба тайно и давно любили её. В отличие от прочих, – Владимира, Валерия и Артёма.
– Хочешь, я достану для тебя местное платье? – спросил вдруг Александр. – У местных девушек очень красивые одежды. Ты будешь как птица в сказочных пёрышках. Или как этот цветок…
– Я не хочу носить платья. Это неудобно. Да я и не умею ходить в юбках каких-то, заплетающих ноги. Или наоборот, выставляющих ноги для всеобщего обозрения. Не считаю, что так красиво. Я никогда их не носила.
– А мне кажется, тебе очень пойдут женские платья. Воздушные и яркие, – Александр переглянулся с Костей, поскольку они оба вспомнили, как хороша была Ландыш в своих шелках на Ирис.
Она перехватила переглядывания ребят, но расценила их по своему, – У вас воображение работает не на той волне, на какой бы следовало. Конечно, я понимаю, вам одиноко, а вы молоды. Достань платья для Вики, если у тебя есть такая возможность. Вика сильно переживает, что не может выглядеть соблазнительной одалиской, как обзывал её прежде Кук. Она боится, что он устанет от её однообразного вида и перестанет её любить. А в его возрасте любить – это нешуточные затраты не только психические, но и физические, я думаю.
Ребята засмеялись. Ландыш звонко вторила им в ответ. Они оба залюбовались ею впервые после того, как она рассталась с Радославом. Что-то явно происходило сегодня. Чем была вызвана такая её перемена? Внезапная и невероятная. Она была как её мать Пелагея, наделённая способностью перевоплощаться на глазах от серой моли в феерическую бабочку. Вот только что она была бледна, как заспанный и блёклый один из местных спутников при своём появлении над горами в обесцвеченном ночном небе. И вот она же сияет как взошедшее светило – румяное и тёплое, но пока не обжигающее, а только ласкающее глаза, и даже, если верить, способное к исцелению уставшего зрения, поскольку излучение восходящего утреннего солнца всегда целебно и невероятно укрепляет всё здоровье целиком. Чтобы она не рассказывала о своём безразличии к внешнему виду, она как-то умудрилась переоформить один из своих костюмов, придав ему женственный вид. Воротничок приоткрыла, рукава обрезала до локтей, а штаны также укоротила до голеней, что было нарушением. Ведь в горах надо было закрывать все возможные участки кожи на случай укуса змей или насекомых. Кожа Ландыш была молочно-белая и такая нежная, что Костя невольно облизнул свои губы, представив себе, как он прикасается к ней …
– Милая, – прошептал Костя. И тут же ощутил рывок со стороны Александра. Тот дёрнул его за рукав.
– Пошли? – спросил Александр у Кости.
– Куда? – не понял он.
– Туда, о чём я тебе и говорил только что. Забыл?
– В тоннели? – переспросил Костя, забыв о секретности информации для Ландыш.
– А я! Я тоже пойду с вами! – вскричала Ландыш с интонацией Виталины, чем вызвала смех парней. – А я? Я давно туда хочу.
– Ещё чего! В какие такие тоннели ты собралась? Мы сами там никогда не были, – соврал Александр, свирепо вращая глазами в сторону Кости. – Кук запретил. Там опасно. Возможны обрушения.
– Перестань относиться к ней как к полоумной, – сказал Костя и добавил с твёрдой уже интонацией, – Ландыш пойдёт с нами. Кук всё равно обо всём уже знает. Почему бы и ей не побывать там, где мы всё давно излазили, а ребята так и машины давно починили.
– Видишь ли, у нас в нашем тайнике в подземном городе нет женской местной одежды. Только мужская, – резонно возразил Александр. – В чём же она выйдет
– А что они могут сделать? – спросила она, по-детски ширя глаза и без того огромные. Так что в данную минуту она опять сильно напомнила Виталину. Вернее, Виталина, как её дочь была сильно похожа на свою мать.
– Да что хочешь. Бить, издеваться. Пытать, одним словом. Им это запросто.
– Зачем?
– Чтобы выудить необходимые сведения. Чтобы проникнуть в подземный комплекс. Тогда их придётся уничтожить. Ты же этого не хочешь?
Ландыш сглотнула слюну. Она была напугана. Все её бравады по поводу пренебрежения собственной жизнью оказались неубедительны. – Он говорит правду? – спросила она у Кости, решив, что сердитый Александр её просто пугает.
– Да, – ответил Костя, – он говорит правду.
У Валерия появилась не просто случайная девушка на поверхности, а женщина вполне состоятельная во всех смыслах. И в смысле стабильности возникшей привязанности, и в смысле состоятельности материальной. Она принадлежала некогда к аристократическому сословию, что ничего уже не значило в настоящем, но утаённые и частичные закрома у неё имелись. Звали её Рамина. Рыжеволосая, как и сам Валерий, что было совпадением удивительным, поскольку такие женщины тут попадались редко. Рамина жила девицей вольной и пока что незамужней. У неё Валерий и вытребовал кучу одежды для Ландыш. А ей он объяснил, что у него есть очень бедная родственница, с которой он обязательно её познакомит. Рамина покочевряжилась, поскольку ревновала и слабо верила мужчинам вообще, но кучу тряпья отдала. Тряпья почти нового и мало ношенного. Она принадлежала к тем, кого обзывают модницами, помешанная на внешней упаковке себя, и платья меняла чаще, чем умывалась. Умывалась она только по утрам, а платья могла менять и в течении одного дня не раз. Вокруг Рамины крутилось много друзей, но Валерий захватил её вмиг и серьёзно. В силу его непривычности во многих аспектах, в силу его несомненной телесной чистоты и крепости, а также нескрываемого душевного обаяния и доброты, она почти любила его с первого взгляда, с первого звука его голоса, а если точнее, с первого его прикосновения к себе.
Рамина жила в очаровательном домике среди цветников всех мыслимых оттенков, похожему на игрушку. Она объяснила Валерию, что домик некогда был всего лишь одним из павильонов для отдыха, принадлежавших её родителям, как и тот лесопарк, где он и располагался. Сами её родители, уже умершие, прежде жили в том огромном доме, где на данный момент располагалась окружное общеобразовательное учреждение, то есть школа. К настоящему времени и лес и парк пребывали в страшном запустении со слов Рамины, частично вырубленные и безобразно застроенные нелепыми строениями, что на взгляд Валерия было не совсем так. Парк и лес, роскошные в его мнении, а стиль строений – да, непривычен, и сами дома разбросаны, как попало, без заметной продуманной планировки. Так ведь тут могли быть свои каноны красоты.
– Как могли твои родители жить в школе? – изумился он. – В таком огромном здании? И как им было не скучно одним обитать на столь огромной территории? Зачем одной семье такой избыточный простор?
– Сразу видно, что ты безнадёжный простолюдин, – Рамина поджала свои очаровательные губки, покачала головой настолько по земному, что Валерий поймал себя на мысли, а не существуют ли они всего лишь в новом запуске всё той же игры Ирис? Никуда они не улетали, никуда соответственно и не прилетали.