Космическая трилогия (сборник)
Шрифт:
«Не надо! — крикнула она во сне. — Он живой! Вы его разбудите!»
Но они ей не вняли. Старик присел и заговорил как будто бы по-испански. Это испугало ее так сильно, что она проснулась.
Такой был ее сон — не лучше, но и не хуже многих дурных снов. Однако, увидев газетное фото, Джейн быстро опустилась в кресло, чтобы не упасть. Комната поплыла. Голова была та самая, первая, не старика — узника. Джейн с трудом взяла газету и прочитала: «Казнь Алькасана» — крупными буквами, а ниже, помельче: «Ученый-женоубийца гильотинирован». Что-то она об этом слышала, Алькасан, француз из алжирцев, известный физик,
«„Не жди ума…“ Ждет ли его хоть один мужчина? Ах, не в этом дело, надо сосредоточиться, — сказала себе Джейн и тут же подумала: — Видела я раньше эту фотографию?»
Через пять минут она убрала книги, надела шапочку и вышла. Она не знала, куда идет. Да что там, только бы подальше от этой комнаты, от этого дома.
2
Марк тем временем шел в Брэктон-колледж {56} и думал о других вещах, не замечая, как красива улочка, спускавшаяся из пригорода к центру.
Я учился в Оксфорде, люблю Кембридж, но, мне кажется, Эджстоу {57} красивее их. Во-первых, он очень маленький. Никакой автомобильный, сосисочный или мармеладный король не осчастливил еще городок, где расположился университет, а сам университет — крохотный. Кроме Брэктона там всего три колледжа — женский, за железной дорогой, Нортумберленд, рядом с Брэктоном, у реки, и так называемый Герцогский, напротив аббатства. В Брэктоне студентов нет. Основан он в 1300 году, чтобы дать пропитание и приют десяти ученым мужам, которые должны были молиться о душе Генри Брэктона и вникать в английские законы. Постепенно их стало сорок, и теперь только шестеро из них изучают право, а за душу Генри Брэктона не молится никто.
Марк Стэддок занимался социологией и в колледже работал лет пять. Сейчас его дела шли очень хорошо. Если бы он в этом сомневался (чего не было), он бы отбросил сомнения, когда у почты встретил Кэрри и тот, словно это само собой разумеется, пошел дальше вместе с ним, обсуждая предстоящее заседание. Кэрри был у них проректором.
— Да, — сказал Кэрри, — времени уйдет много. Наверное, до вечера задержимся. Реакция будет противиться изо всех сил. Но что они могут?
Никто не угадал бы по ответу, что Марк в полном упоении. Еще недавно он был чужим, плохо понимал действия «Кэрри и его шайки», как сам тогда называл их, и на заседаниях говорил редко, нервно и сбивчиво, нимало не влияя на ход событий. Теперь он внутри, а шайка — это «мы», «прогрессисты», «передовые люди колледжа». Случилось это внезапно, и он еще не привык.
— Думаете, протащим? — сказал Стэддок.
— Уверен, — отвечал Кэрри. — Ректор за нас, и Бэзби, и биохимики. Пэлем и Тед соображают, не подведут.
Стэддок лихорадочно порылся в памяти и вспомнил, что один из самых тихих сотрудников носит имя Ричард.
— Тэлфорд? — удивленно спросил он. Понимая, что этого быть не может, он придал вопросу иронический оттенок.
— Ну, знаете! — захохотал Кэрри. — Нет, Дик Дивайн, теперь он лорд Феверстон.
— То-то я думаю! — сказал Стэддок, смеясь вместе с ним. — Очень рад. Знаете, я его никогда не видел.
— Как можно! — сказал Кэрри. — Приходите сегодня ко мне, он будет.
— С удовольствием, — искренне ответил Стэддок и, помолчав, прибавил: — Кстати, у него все в порядке?
— То есть как? — спросил Кэрри.
— Помните, были разговоры, что нельзя держать человека, если его никогда нет.
— Ах, Глоссоп и его банда! Ничего у них не выгорит. Неужели вы сами не видите, что это пустая болтовня?
— Вижу, конечно. Но, честно говоря, нелегко объяснить, почему Феверстон занимает место в Брэктоне, когда он все время в Лондоне.
— Очень легко. Разве колледжу не нужна влиятельная рука? Вполне возможно, Дик войдет в следующий кабинет. Да он и сейчас гораздо полезнее, чем эти Глоссопы, просиди они тут хоть всю жизнь!
— Да, да, но на заседании…
— Вам надо знать о нем одну вещь, — перебил его Кэрри. — Это он вас протащил.
Марк молчал. Ему не хотелось вспоминать, что когда-то он был чужаком для всего колледжа.
— Да, — продолжал Кэрри. — Работы Деннистона понравились больше. Это Дик сказал, что нам нужен такой человек, как вы. Пошел в Герцогский, все о вас разнюхал и гнул свое: работы работами, а человек важнее. Как видите, он был прав.
— Весьма польщен… — сказал Марк и не без иронии поклонился. В колледжах не принято говорить о том, как именно ты прошел по конкурсу; Марк до сих пор не знал, что прогрессисты отменили и эту традицию. Не знал он и о том, что попал сюда не за свои таланты, а уж тем более — о том, что его чуть не провалили. Чувство у него было такое, словно он услышал, что отец его едва не женился на совсем другой девушке.
— Да, — говорил тем временем Кэрри, — теперь видно, что Деннистон совсем не подходит. Талантлив, ничего не скажешь, но совершенно сбился с пути. Хочет поделить поместья, то, се… Говорят, собирается в монахи.
— А все-таки он человек неглупый, — сказал Марк.
— Я рад, что вы и Дик познакомитесь, — сказал Кэрри. — Сейчас некогда, а потом я с вами хочу обсудить одно дельце.
Стэддок вопросительно взглянул на него. Кэрри понизил голос.
— Мы с Джеймсом и еще кое-кто думаем, не сделать ли его ректором. Ну вот мы и дома.
— Еще нет двенадцати, — сказал Марк, — в «Бристоль» не зайдем?
Они зашли. Когда ты свой человек, приходится делать такие вещи. Марку это было труднее, чем неженатому Кэрри, который еще и больше получал. Но в «Бристоле» было очень приятно, и Марк взял виски для проректора, пиво для себя.
3
Когда я единственный раз гостил в Брэктоне, я уговорил моего хозяина пустить меня в лес и оставить там на час одного. Он попросил прощения за то, что запирает меня на ключ.