Космическая трилогия
Шрифт:
Глава II
В комнате, где очутился Рэнсом, причудливым образом смешались роскошь и нищета. Окна без штор были наглухо заколочены, голый пол усеян пустыми коробками, стружками и газетами, на обоях светлели пятна от висевших здесь некогда картин. Однако посреди этого хаоса стояли два поистине дорогих кресла, а на столе среди дешевой посуды, консервных банок из-под сгущенного молока и сардин, хлебных корок, недопитого чая и окурков валялись устричные раковины, сигары и бутылки из-под шампанского.
Хозяева куда-то запропастились, и Рэнсом, пользуясь случаем,
От воспоминаний Рэнсома отвлекла хлопнувшая дверь. Дивайн явился один, неся бутылку виски, стаканы на подносе и сифон.
– Уэстон пока ищет, чем перекусить.
Он поставил поднос на пол рядом с креслом и начал откупоривать бутылку. Рэнсом, у которого изрядно пересохло во рту, с тоской заметил, что хозяин его из категории тех унылых персон, которые не умеют одновременно и говорить, и заниматься делом. Дивайн подцепил было серебристую бумагу на пробке, но тут же замер, спросив:
– Как вы вообще попали в это захолустье?
– Решил развеяться, устроить поход, – ответил Рэнсом. – Вчера переночевал в Сток-Андервуде, сегодня думал устроиться в Наддерби. Но там не было мест, пришлось идти в Стерк.
– Боже! – воскликнул Дивайн, позабыв про штопор. – Вам что, платят за это или все мазохизма ради?
– Просто мне нравятся походы, – ответил Рэнсом, выразительно уставившись на закупоренную бутылку.
– А непосвященным можно объяснить, в чем прелесть этого занятия? – спросил Дивайн, опомнившись наконец и оторвав крохотный клочок бумаги.
– Даже не знаю как. Начнем с того, что мне нравится сам процесс ходьбы…
– Господи! Вам, должно быть, и армия пришлась по душе? Когда шагом марш – и сто раз туда-сюда по плацу… Да?
– Нет-нет. В армии совсем по-другому. Там ведь главное в том, что ты никогда не остаешься один, не можешь сам решать, куда идти или хотя бы по какой стороне дороги. А в походе ты сам по себе. Захотел – остановился, захотел – пошел дальше. И никто тебе не указ.
– Пока однажды
Дивайн, хвала господу, снял с пробки остатки бумаги.
– Только если хватило глупости составить заранее список адресов и придерживаться маршрута. А мне грозит разве что объявление по радио: «Внимание! Доктор Элвин Рэнсом, который, судя по всему, разгуливает где-то в центральных графствах»…
– Я начинаю понимать, в чем соль, – задумчиво произнес Дивайн, в который раз забывая о пробке. – Занимайся вы бизнесом, такой трюк не прокатил бы. Счастливчик!.. Однако разве можно вот так просто взять и исчезнуть? А как же жена, дети, горячо любимые родители, в конце концов?
– У меня только сестра, и та замужем и живет в Индии. Тем более я, как видите, преподаватель. Вы наверняка помните, что преподаватель в разгар каникул – это такое эфемерное создание. Университету до него нет никакого дела, остальным – тем более.
Пробка наконец-то выскочила из бутылки с приятным сердцу хлопком.
– Скажите, когда хватит, – предупредил Дивайн, и Рэнсом торопливо подставил бокал. – Все равно я чувствую, что есть какой-то подвох… Неужто и впрямь никто не знает ни где вы есть, ни когда вернетесь домой?
Рэнсом молча кивнул. Дивайн, взявшись за сифон, неожиданно чертыхнулся.
– Боюсь, он пустой… Вы не против, если я долью вам обычной воды? Только придется сходить на кухню. Сколько вам?
– До краев, пожалуйста, – попросил Рэнсом.
Через пару минут тот вернулся и протянул вожделенный напиток. Наполовину опорожнив его одним глотком и с довольным вздохом уронив голову на спинку кресла, Рэнсом заметил: мол, бог с ним самим, с его манерой проводить отпуск – нынешнее пристанище Дивайна тоже вызывает немало вопросов.
– Верно, – кивнул тот. – Но знай вы Уэстона, поняли бы, что проще согласиться и поехать, куда ему заблагорассудится, нежели спорить. Мой коллега тот еще упрямец…
– Коллега? – удивился Рэнсом.
– В некотором смысле да.
Дивайн покосился на дверь, придвинул кресло поближе к Рэнсому и заговорил доверительным тоном:
– В своем деле он мастак. Строго между нами: я вкладываю деньги в кое-какие его исследования. Все совершенно законно – мы трудимся ради прогресса и на благо человечества. Тем не менее оформить патент не мешает…
Дивайн все говорил и говорил, а с Рэнсомом происходило нечто странное. Сперва ему показалось, что тот несет полную чепуху. Мол, «все давно поставлено на колеса, но в Лондоне особо не развернешься»… И вдруг Рэнсом понял: он не разбирает слов Дивайна, потому что вовсе их не слышит! Ничего удивительного – ведь и сам Дивайн вдруг удалился на целую милю, хотя Рэнсом по-прежнему видел его лицо, словно бы в перевернутый телескоп. Тот сидел в своем крошечном кресле и смотрел на бывшего однокашника каким-то новым взглядом: пристальным и очень неприятным. Рэнсом хотел было встать, но руки и ноги не слушались. Конечности словно примотали к креслу – мягкому и удобному – бинтами, а голову зажали в тиски, упругие, но жесткие. Страшно не было, хотя он понимал, что надо бы испугаться. Затем и комната понемногу померкла в глазах.