Космические бродяги
Шрифт:
Иллиль... Это имя разбудило его. Он пошевелился, с усилием освобождаясь от сна. По телу разливалось приятное тепло, энергия наполняла его, словно он пил сок Ифтсайги...
— Что с Иллиль?
Вопрос повторился, и Айяр открыл глаза. Рядом стоял Джервис, испытующе глядя на него, и ждал ответа.
— Я оставил ее в укромном месте. Мне не удалось ее разбудить. Она...— И юноша чуть снова не потерял сознание.
В конце концов ему удалось сосредоточиться и связно рассказать обо всех подробностях путешествия от Зеркала через пустошь, в самый центр владений Того, Что Ждет, а затем к морю. Столпившись позади Джервиса, его жадно слушали все бывшие на корабле ифты. Но Айяр рассказывал,
— Расскажи еще раз об этой компании ларшей!
Айяр так устал и разволновался, вновь переживая прошлое, что ему хотелось скорее закончить свой рассказ, но он подробно еще раз описал шеренгу безмолвных слуг Того, Что Ждет,— ларши, эволюционирующие от зверей до астронавтов.
— Ты уверен, что они стояли именно так, ифт из ранних времен — рядом с человеком?
Он молча кивнул. Джервис, в свою очередь, обернувшись, спросил:
— Ты полагаешь, Омирон, это имеет какое-то значение?
— Вполне возможно. Продолжай, Айяр.
И юноша снова заговорил. Когда он дошел до описания оплавленного люка, Омирон снова вмешался:
— Ты уверен, что То, Что Ждет, находится именно там, внизу?
Айяр не сомневался, как, впрочем, и в том, что в одиночку ему не справиться с металлической преградой. Он закончил повествование встречей с Эмбером; слабость опять навалилась на него. Килмарк, кажется, понял это и протянул ему деревянную чашу с живительным соком Ифтсайги, по-весеннему сладким, освежающим сознание и смывающим усталость. Большинство слушателей вышли из каюты, но Джервис, Килмарк и Омирон остались. Последний, вздохнув, произнес:
— Итак, дело еще не завершено.
Воину показалось, что в этих словах прозвучало явное неодобрение его, Айяра. Он холодно взглянул на Омирона. Но Джервис ободряюще улыбнулся, и на юношу словно повеяло теплом.
— Все не впустую,— сказал господин Зеркала.— Теперь нам ясно, что это сражение не выиграть с одной атаки. Скажи, Омирон, есть ли среди вас кто-нибудь, кто помнит, как управляться с машинами, которые смогли бы открыть люк?
Айяр приподнялся в постели и осторожно передвинул раненую ногу: она все еще болела, хотя и не так мучительно, как прежде.
— Мне кажется, что обращаться к человеческой памяти во владениях Того, Что Ждет, опасно. Можно мгновенно попасть под его власть.
— Тогда, быть может, создадим цепочку памяти,— предложил Джервис.— Пусть каждый из нас вспомнит свои человеческие знания, но сам ими не будет пользоваться, а расскажет другому. Сведения, полученные из вторых рук, будут безопасны, и тот, кому они понадобятся, останется неуязвим, как ифт. Так, Омирон?
Тот согласно кивнул:
— Видимо, да. В этой истории так много нового! Я чувствую, что для нас очень важно понять смысл строя ларшей. Но мне это никак не удается... Да еще все эти зеркала, производящие из отражений послушных роботов... Что-то тут есть... Скажем, те ифты, что попали в зеркала,— они только там и остались или существуют еще и в реальном мире? Нас ведет сила, исходящая от Зеркала Танта, живая сила воды. Само Зеркало Танта — бесконечная водная гладь, и отражающийся в ее поверхности не умирает. А какова судьба отражений, собранных в хранилище зеркал? Плен? Или... смерть?
Господин Зеркала посмотрел куда-то сквозь стену и произнес:
Место зловещее кровью пропитано УзниковАйяр видел, что Килмарк и Омирон поняли из этих слов не больше, чем он сам. Джервис грустно усмехнулся:
— Я вспомнил древнюю легенду о злом и искусном мастере, который построил темницу, где держал своих пленников. Они не могли освободиться, потому что земля на полу этой тюрьмы была смешана с кровью и костями тех, над кем злодей имел почти полную власть. Пленники могли стать свободными лишь в том случае, если кто-то, кто сможет преодолеть злые чары, добровольно придет в темницу и принесет себя в жертву, смешав свою кровь и кости с кровью и костями, содержащими тайное заклятие... Сам не знаю, почему мне это сейчас пришло в голову.— Он вздохнул и покачал головой.
— Нет ли здесь связи? Между Тулроном и Тем, Что Ждет? — спросил Килмарк.
— Я не помню. Точнее — не знаю.
— Во многих легендах скрыта истина,— задумчиво произнес Омирон,— Быть может, эта легенда не случайно всплыла в твоей памяти именно сейчас. Если бы нам было больше известно о клятве Кимона!..— Он помолчал немного и добавил: — Но твоя идея с цепочкой воспоминаний неплоха. Ты уверен, что найдешь тот холм, через который выбрался на поверхность? — обратился он к Айяру.
— Думаю, да. Постараюсь. Но что же будет с Иллиль? — Айяр повернулся к Джервису.
— Перенесем ее сюда и, надеюсь, разбудим. Разделимся на две группы: одна пойдет за Иллиль, другая — к холму.
— А стоит ли разделяться? — с сомнением спросил Омирон.— Унести тело девушки можно на обратном пути.
— Одна группа может не вернуться. Нужен запасной вариант,— Айяр спустил ноги с кровати.
Омирон направился к двери.
— Я опрошу команду и выясню, чье прошлое может нам помочь.
— Может, обойдемся без этой помощи? — выразил надежду Джервис.
— Тем более все нужные инструменты есть в порту,— добавил Килмарк.
— Они не будут лишними,— кивнул господин Зеркала.— Но как мы сможем ими воспользоваться? Как справимся с отвращением ко всему человеческому?
— Иллиль велела мне натереть скафандр изнутри листьями, и тогда я смог его носить,— сказал Айяр.
— Хороший способ. Надо запомнить,— одобрил Килмарк.— У нас тоже есть кое-что. Стоит попробовать эти штуки в действии. Пойду-ка я посмотрю...
И он вышел. Мысли Джервиса опять были где-то далеко. Судя по выражению его лица, он мучительно пытался соединить разрозненные обрывки воспоминаний.
— Что же за проклятье над нами! Почему мы так зависим от того, чего не знаем! — Господин Зеркала в отчаянии обхватил голову.— Я уверен, что ты видел там ответ на все наши вопросы, но не могу понять его!
15. ВОЕННЫЙ СОВЕТ
Собравшиеся в одной из кают судна пытались соединять свои воспоминания — человеческие и ифтийские. Наконец, когда этот своеобразный военный совет завершился, Омирон решил высказаться:
— Не кажется ли вам странным, что наши воспоминания распределяются более или менее равномерно между Зеленым листом и Серым, но ни у кого нет сведений о поре Голубого листа — золотого века нашего рода? И клятву, что дало Кимону То, Что Ждет, все воспринимают только как легенду? Если те, кто вызвал наше перерождение, могли выбирать в двух веках — мощном Зеленом и увядающем Сером,— почему никого не взяли из самого лучшего — Голубого? Может, он был так давно, поэтому оказалось невозможным вызвать из прошлого тех, кто жил тогда? Или было еще что-то, из-за чего это век оказался закрыт для создателей ловушек?