Космические демоны

Рубинстайн Джилиан

Элейн и Бен переглянулись. Они прекрасно догадались, что задумал Эндрю. И им это совсем не нравилось.

— Мы ничего не можем поделать, — сказала Элейн. — Пошли в спортзал. Мне надо как следует позаниматься, чтобы прийти в себя.

Но целый час усердных упражнений все равно не стер черных трещин с белого света.

Глава двенадцатая

Эндрю не пришлось искать Марио. Марио сам нашел его. Когда Эндрю наконец отмучился на уроках, Марио ждал его со своим

велосипедом напротив ворот.

Эндрю, не колеблясь ни секунды, перешел через дорогу, инстинктивно понимая, что фронтальная атака — лучший вид нападения. Он с удовлетворением заметил, что левый глаз у Марио заплыл и слегка почернел.

— Ты взял одну мою вещь, — сказал он.

Антипатия их друг к другу возросла. И это обрадовало Эндрю. Она сочилась чернотой из Марио, как нефтяная струя из пробитой цистерны. Марио кинул на Эндрю мрачный исподлобья взгляд.

— Я ничего не собираюсь тебе отдавать, — сказал Марио. — Мне надо знать, что это такое.

Эндрю посмотрел на него пристально, прежде чем ответить. Каким-то образом, в точности он не мог объяснить, как, пистолет свел его с Марио. Это все было заложено в программу. Его ясный ум уже увидел, что, возможно, это все связано с «реагирую на ненависть», из программы игры, а Марио был как раз враждебен и полон ненависти. Как ему воспользоваться Марио, чтобы снова попасть в игру?

— Ничего и не надо отдавать. — сказал Эндрю. — Это просто компьютерная игра. Пошли ко мне, я покажу тебе, как играть.

Он произнес это спокойно, стараясь скрыть свою заинтересованность. Марио поглядел на него сквозь прищур, резким движением вытащил пистолет из кармана, потерся о него щекой.

— Он мне нравится. — сказал он мрачно. — Это сила. Он может убивать.

— Ага, — сказал Эндрю, стараясь говорить со спокойным безразличием. — В нем сила, это точно. Ты даже не представляешь, какая сила. Но только он сам по себе не действует. Он работает как часть игры. Пошли, увидишь.

— А тебе зачем мне показывать? — спросил Марио подозрительно.

— Игра недействительна без пистолета, — сказал Эндрю. — А пистолет недействителен без игры. Так что мы должны сотрудничать.

«Черт, надо за ним послеживать. — подумал Эндрю. — Надеюсь, он ничего не стибрит».

— Это ты, Эндрю? — крикнула Марджори из своей комнаты, когда он вошел через боковую дверь, — Я говорю по телефону. Я буду еще минуточку занята.

— Я пришел не один, — сказал он, заглядывая в комнату. — Ты это с кем?

— Кей, — срезала она.

Кей была ее старинной приятельницей, они будут говорить часами. Эндрю провел Марио наверх.

— Вот игра, — сказал Эндрю, указывая на компьютер.

Казалось, Марио чуть не заболел от зависти. Он уже успел обшарить комнату быстрым взглядом.

— Откуда у тебя столько барахла? — спросил он враждебно. — Твои родители тебя балуют.

— Это особенная игра, — продолжал Эндрю, отказываясь втягиваться

в ругачку и довольный тем, что Марио был такой преданный ненавистник. Он наклонился вперед и прошептал, придавая своим словам драматизм и таинственность:

— Тот, у кого пистолет, может попасть прямо в игру и вести охоту на демонов. Игра реагирует на ненависть. Если ты можешь себя самого возненавидеть, пистолет поможет тебе попасть в игру.

— Возненавидеть? И я должен выстрелить в себя из этой штуки? — посмотрел на него Марио с недоверием. — Брось, старик, я тебе не верю. Ты мне покажи.

Он вроде бы приготовился отдать пистолет, а потом передумал.

— Я не могу тебе показать, — сказал Эндрю.

Его ладони слегка вспотели.

«Что-то я нервничаю. — подумал Эндрю. — Что-то не так». На секунду он повернул голову, и ему показалось, что что-то находится позади него. Но там ничего не было. Он пристально поглядел на Марио.

— У меня не получается. Я что-то не могу возненавидеть себя в достаточной мере, — продолжал он.

Воздух между ними трепетал. Эндрю лихорадочно искал способа, чтобы Марио возненавидел себя и случайно не почувствовал бы ненависти к нему, Эндрю.

«Иначе я останусь там навеки».
– думал он.

Он решил польстить Марио.

— Ты великий ненавистник, — сказал он. — Мне кажется, один из самых великих.

— Точно, — сказал Марио с гордостью. — Нет ни одного человека в этом паскудном мире, кого бы я ни ненавидел.

— И себя тоже?

— Уж конечно.

— Не может быть! — схитрил Эндрю.

Глаза Марио сверкнули, а затем сделались как щелочки.

— Тогда смотри!

Он приставил пистолет к голове и закрыл глаза. Несколько мгновений пронеслись в тишине. Воронка кружилась. Эндрю часто моргал и вертел головой. Сердце у него глухо стучало. Ничего не происходило. Марио опустил пистолет.

— В чем дело? — спросил Эндрю.

Его голос удивил его самого. Он звучал непохоже.

— Заткнись, — сказал Марио свирепо. Он снова приставил пистолет к голове. — Если ты мне врешь, то я тебя растерзаю, — пригрозил он.

Он приблизился к экрану, стал постукивать по рамке ногтями. Он сгорбился, тело его напряглось, он что-то бормотал себе под нос.

— Ты что делаешь? — прошептал Эндрю через некоторое время.

Ответа не последовало, но голос Марио стал чуть громче. Эндрю прислушался, испытывая смешанное чувство стыда, ужаса и восторга.

— Ты уродина, ты поганый макаронник, итальяшка, ни на что не годный петрушка, лучше бы тебе родиться мертвым!

Он повернул лицо к Эндрю. Увидев это напряженное, искаженное ненавистью лицо, Эндрю отскочил в сторону, но Марио целился не в него. Он крепко прижимал пистолет к своему собственному лбу. Глаза его были открыты, и Эндрю увидел в ни выражение одновременно и боли, и торжества. Сверкнул выстрел. Воронка взвизгнула. Марио исчез.