Космические опера
Шрифт:
Сомнений быть не могло, это была боль. Да, это было именно то самое ощущение, которое ранее Волуах ещё не испытывал на своей собственной астральной «шкуре». И, как и для любого живого существа, независимо от формы жизни, боль явилась для него сигналом тревоги, что с ним происходит что-то далеко нехорошее. О нет! Этот сигнал поступал от его бесполезного и даже вредного придатка — от физического тела.
Кто-то невидимый причинял муки его телу — телу, которому были нипочем ни радиация, ни космический холод, ни многовековой голод. Волуах, превозмогая жгучую боль, искал виновника.
И тогда впервые в своей долгой жизни Волуах испытал ещё одно доселе неизвестное ему чувство. Это был страх!
Да, да, страх!
Неужели на него напал ещё более таинственный противник чем он сам, что даже он, всемогущий «всевидящий» протоастр, не в состоянии того разглядеть. Возможно это было то самое странное существо, которое улизнуло из его цепких объятий. Наверняка это оно втихомолку нашло его беспомощный физический придаток, и теперь, оставаясь недосягаемым, измывается над ним, причиняя мучительные страдания.
Не зная, что предпринять, Волуах подвергся третьему ранее не испытанному им чувству — панике, переполоху, безотчетному ужасу, — став совсем уж похожим на своих «коровок» и «мух».
Что делать, когда тебя охватывает смятение. Возникает только одна мысль! Естественно, бежать подальше!
Волуах так и поступил. Бросив свою «недоеденную» жертву, он приложил все силы к тому, чтобы вырвать предательское бренное тело из адского огня. Не с первой попытки, но это у него получилось.
Олег лишь на долю секунды приподнял ногу, чтобы посмотреть на результат своих трудов, как «медузу» словно сквозняком сдуло. Все произошло слишком быстро, что Белов даже не успел увидеть, куда её проклятую унесло…
Когда Волуах, наконец, оказался на безопасном расстоянии и от подозрительного корабля и от менталотрансмиттера, он почувствовал, что «изжога» отпустила и понемногу успокоился. Но все равно, впервые за все время своего существовавния пережив коварную атаку, он не собирался дожидаться, пока неизвестный враг его вновь обнаружит и атакует. Протоастр, теряя остатки драгоценной энергии, устремился прочь от этого гиблого места, где он впервые почувствовал такие позорные для наивысшего существа ощущения как боль, страх и панику.
Он опять улетал в бесконечность Вселенной, не зная, что благодаря «слепку» его энергетики, заполученному Ороклом, на него совсем скоро начнется настоящая охота…
Профукав «медузу», Олег, в свою очередь, тоже не стал дожидаться, когда она позовет своих сообщников, вернется и слопает и его ауру, а может и его самого, и, отключив реактивные движки на ноге, поспешил обратно к Элаю.
Ауррийца он нашел все в том же отсеке, как ему показалось, без признаков жизни. С трудом оторвав подошвы Элая от пола, Олег взял его в подмышку (благо, в невесомости это не составило особого труда), и потащил к выходу. Надо было срочно доставить его на борт корабля, а там уже вместе с Диамэком что-нибудь придумать.
Вы спросите, а как же менталотрансмиттер?
А
В запале Белов и не заметил, как одолел со своей невесомой ношей длинный извивающийся коридор. Выбравшись из переходов трансмитерра на поверхность устройства, он, недолго думая, включил движки и, крепко держа почти бездыханное тело инопланетного коллеги, сикось-накось, но полетел в направлении дрейфовавшего невдалеке корабля.
Конечно, стоило посмотреть, как Олег, вращаясь вокруг своей оси и стараясь удерживать, норовившее вырваться на оперативный простор тело Элая так чтобы транспортировать его не ногами вперед (потому как примета плохая), упорно держал курс на звездолет. Но рядом на расстоянии пары-тройки световых лет никого не было, и потому никто так и не увидел стараний простого районного опера.
Зато упорство настырного землянина было вознаграждено сполна. Олег совсем скоро приблизился к кораблю. Правда, не имея практики торможения в невесомости, он буквально влепился в него. Борт звездолета, к удивлению Белова, снаружи тоже оказался довольно эластичным как каучук, поэтому травм и ему и уже ранее пострадавшему ауррийцу избежать удалось.
— Диамэк, радость моя, открывай свои ворота! — затарабанил кулаком Белов в бок звездолета. — Открывай, нашему Элаю сфиговилось!
Толку от его «стука» было, прямо скажем не много. Ауррийский корабль и прямые попадания малоразмерных метеоритов зачастую «игнорировал». Однако Диамэк, этот верный корабельный пес, никогда не дремлющий интеллект звездолета, как всегда был начеку. Запеленговав местоположение возвратившегося «хозяина» и его «питомца», он немного довернул корабль, чтобы служебный вход оказался напротив скрепленной в «дружеских объятиях» парочки и открыл перед ними шлюз.
Олег, кувыркаясь вместе с Элаем, влетел внутрь корабля…
ГЛАВА 5
— Диамэк, задраивай люки, запускай вентиляцию, и, черт побери, подключи уже эту гребанную гравитацию, — заорал Белов, паря в поднадоевшей ему невесомости и пытаясь принять горизонтальное положение.
Неизвестно, послушался ли его Диамэк, или у интеллекта сработали прошитые алгоритмы действий, но он выполнил все требования человека, причем точно в указанной последовательности. То, что гравитация включена, Олег понял, упав вместе с ауйррицем на пол переходной камеры.
— Скафандр, если воздух на месте, отстыковывай гермошлем, — скомандовал Олег, мимолетом подумав, что «разговоры» со звездолетом и скафандром до добра не доведут. Может и «крыша поехать», если уже не начала.
Высокотехнологичный скафандр, как и квазиразумный Диамэк, оказался дисциплинированным малым, и немедленно разомкнул соединительные манжеты. Олег поспешно сбросил шлем и кинулся к распластавшемуся на полу Элаю. Склонившись над распростертым телом, Белов попытался разглядеть его лицо ауррийца внутри шлема.