Космический Гольфстрим
Шрифт:
И хотя астрономы считали, что в нашей Вселенной есть множество солнц, в которых сконцентрирована огромная масса и которые в будущем будут коллапсировать, все это, по мнению Нескубы, не выходило за рамки абсурдных гипотез. Да, были сообщения, что некоторые черные дыры обнаружены, но капитану не верилось, и он полагал, что это всего-навсего игра математического воображения. В конце концов, невозможно представить себе, что в одной точке, почти в нулевом пространстве, концентрируется сколь угодно значительная масса вещества. Хотя… ее величество Природа способна еще и не на такие парадоксы!..
«Вот
— Витки спирали становятся все круче, скорость растет, капитан!
Голос штурмана вывел Нескубу из задумчивости. Он встрепенулся, непроизвольно провел ладонью по ежику волос и, взглянув на своих коллег, заметил:
— И будет расти… если не сумеем обрубить лапы этому хищному пауку.
Капитан раскрыл глаза, потянулся под одеялом. Вставать не хотелось. Руки, ноги, все тело — тяжелые, как глина. И без измерения ясно: тяготение резко увеличилось. Сейчас он весит не меньше тридцати пяти килограммов, и, хотя это составляет всего половину его земного веса, ощущается огромная тяжесть. И неудивительно: долгие годы невесомости сказались на физической сопротивляемости организма. «Бесплотный период окончен!» — такую подпись поставил под своей карикатурой какой-то остряк. На экране были изображены мужчины, передвигающиеся на четырех конечностях, и женщины — на костылях. «Хватило такта не нарисовать наоборот, — подумал Нескуба. Этого еще не хватало!» Взглянув на хронометр, начал подниматься: вскоре будут докладывать руководители секций и служб. В последнее время в связи с тревожной обстановкой капитан спал в командной рубке и сейчас был даже рад, что Эола не видит, как он поднимается с кушетки: старик, да и только. Впрочем, представив себе, что биолог Алк тоже еле передвигает ноги, немного успокоился, повеселел. Вот кому пристало бы ходить на четырех!
Пока умывался в маленькой кабине, Эола принесла завтрак. На подносе в зажимах лежали два больших тюбика пюре из хлореллы, в маленьких картонных коробочках — несколько горошин поливитаминов.
«Можно было бы и на тарелочках, — подумал он с досадой. Тюбики эти осточертели».
— Как спалось? — Эола встала на цыпочки и на мгновенье прижалась щекой к его щеке.
— Голова чугунная.
— Вероятно, повышается давление. Тяготение сильно увеличилось… — На лице Эолы появилась бледность. — Послушай, чем все это кончится?
— Не волнуйся, милая, работа в наших лабораториях идет полным ходом, что-нибудь придумаем. А ты как невропатолог… Знаешь, в такой ситуации кое у кого могут не выдержать нервы…
— Служба здоровья функционирует нормально. А что касается нервов, ты прав — у нас уже есть один пациент.
Нескуба вопросительно поднял брови.
— Вообще-то ничего особенного, невинная мания: цветы. Только и разговоров, что о цветах. Цветы — чудо природы, пластика, живопись, поэзия, даже музыка. Он, мол, непременно вырастит необычайный цветок…
Нескуба сразу догадался, о ком речь, и расспрашивать не стал. У него сложилось другое
Выдавив в рот жидкое пюре из тюбика, он с отвращением поморщился.
— Я вижу, ты не в восторге, — сказала Эола, садясь рядом.
— Да, не очень, — ответил он, нехотя глотая тепловатую массу. — Какое-то оно…
— Кажется, ты любил антрекоты…
— Не забыла? Вот бы сейчас…
— А от курятинки отказался бы?
— Клянусь космосом! За куриную ножку…
— С рисом, конечно, и с маслицем…
— Лучше уж не вспоминай, не терзай.
Эола вздохнула:
— Откровенно говоря, у меня эти калории тоже в горле застревают. Да и всем уже осточертела проклятая хлорелла.
Шутливые нотки уже не звучали в ее голосе, и это немного обеспокоило Нескубу.
— Что ты сказала? Проклятая хлорелла? — натянуто улыбнулся он. — Напрасно. Эта водоросль… если хочешь знать, — некое чудо природы. Такое содержание белка, витаминов, аминокислот…
— Так что же ты дуешься, как среда на пятницу?
— Я дуюсь? Да нет. Это тебе просто показалось.
— А меню можно улучшить.
— В перфоленте нашего электронного повара запрограммированы десятки разных блюд.
— Десятки… Но все это вариации на одну и ту же тему: хлорелла. Пора бы уже сменить перфоленту — у нас ведь есть энзэ — неприкосновенный запас. Там и курица, и баранина, и кое-что еще.
Терпеливо выслушав эту кулинарную декларацию, Нескуба сказал:
— Именно сейчас, когда «Викинг» попал в критическую ситуацию, использовать неприкосновенный запас было бы неразумно хотя бы по психологическим мотивам. Ты меня поняла? Космос тоже требует жертв.
Так и не удалось Эоле, острой на язык, победить хлореллу. Обычные аргументы на Гордея Нескубу не действовали, а более сильные, соблазнительные, которые пускают в ход прелестные женщины, не могли повлиять по причине коварства все той же водоросли: она за приверженность делает человека равнодушным ко всему, разве только кроме своих прямых служебных обязанностей.
Проворчав что-то не весьма лестное в адрес хлореллы и своего мужа, Эола уложила на поднос выжатые тюбики, пустые коробочки и вышла из рубки. Нескуба не очень-то вслушивался в ее слова, потому что как раз в это время засветился экран внутренней связи и из голубоватой его глубины вынырнулапостная физиономия руководителя физической лаборатории. Под глазами синяки, физик кашлял и хлюпал носом.
— Ну что там у вас? — спросил Нескуба.
— Все бы хорошо, но мастерская срывает график: до сих пор не готов редуктор.
— А соленоид?
— Начали монтаж. — Физик чихнул, торопливо достал платок и, вытерев нос, добавил: — По графику.
— Хорошо, — капитан попытался улыбнуться, — продолжайте в том же духе, но, прошу вас, берегите, пожалуйста, здоровье. А на мастерскую мы нажмем.
Инженеры конечно же не бьют баклуши, но настроение ему испортили. Гравитационный трансформатор, модель которого предложили физики, — кто знает, может быть, это и на самом деле спасение для «Викинга»! По идее, такое приспособление могло бы пробить туннель в поле тяготения, и все одобрили программу работ, обещали напрячь, стократно умножить усилия, а тут…