Космический госпиталь (сборник)
Шрифт:
— Биоавтомат Первый, — позвал Ферн.
— Слушаю.
— Зарегистрировал ли ты голоса, о которых говорит Гелиан?
— Нет. Это не было запрограммировано. И человек по имени Гелиан не пожелал этого.
— Но голос шел по внутренней волне?
— Да.
Ферн подошел и сел перед фасетчатыми глазами. Вопрос необходимо было выяснить до конца.
— Если голос шел по внутренней волне, то он исходил от передатчика, находящегося поблизости. Каково твое решение?
— Это логично.
— Есть ли другие люди на поверхности Медеи, кроме тех, кого
— Нет.
— По-моему, ты заблуждаешься, — сказал Ферн. — Только простые автоматы не ошибаются, ты для этого слишком сложный. Если существует передатчик, который работает на внутренней волне, то должен же его кто-то настраивать.
— Момент! — прервал Первый. — Извините, я отвлекусь на секунду, только приму одно сообщение.
Ферн превратился в слух. Он ожидал услышать таинственный голос — тот, который выманил Гелиана наружу. Но сразу разочаровался. Первый принимал сообщение от какого-то автомата, который собрал очередную серию геологических проб и запрашивал разрешения пополнить ими геологическую коллекцию станции.
— Извините, — сказал Первый. — Вы не имеете ничего против, если автомат 43-бис доставит пробы в геологическую коллекцию?
Ферн пожал плечами.
— Я ничего не имею против, но пусть он подождет, пока я кончу! Итак… передатчик находится поблизости. Кто бы мог работать с ним?
Он хотел продолжить свою мысль, как вдруг почувствовал что-то неладное. Он уловил это краем глаза, так как привык в кабине командира следить за работой приборов, находящихся сбоку от центрального пульта, от которых тем не менее зависела его жизнь. Он уловил какое-то движение и обернулся мгновенно, по-кошачьи.
Бластер, забытый им бластер, который он оставил на столе у стены, пошевелился.
Дуло медленно поворачивалось вправо, в сторону Ферна. В какую-то долю секунды Ферн упал на пол и сжался — клубок мускулов с отключенным сознанием. Он сделал это, даже не успев подумать, не успев испугаться. В следующий миг над ним пронесся режущий, ослепительный луч бластера, уперся в стену и прошил ее насквозь, уйдя в скалу. Затем еще и еще раз.
Луч искал Ферна.
Клубок мускулов осознал это инстинктивно и, извиваясь, пополз в сторону, прикрытый облаком дыма, наполнившего зал.
Будь у него время подумать, Ферн никогда не отважился бы на то, что сделал и что, в конечном счете, спасло ему жизнь. Добравшись до стола у стены, до мертвого угла, где бластер не мог его достать, Ферн внезапно вскочил и схватил дуло. Он почувствовал лишь легкое сопротивление, ничего более. Бластер затих и казался укрощенным, снова превратившись из разъяренного зверя в неодушевленный предмет.
Ферн стоял посреди зала и, пытаясь прийти в себя, следил, как дым медленно оседает на пол. Он пережил нечто невероятное, нечто такое, что разум отказывается воспринимать. Но дым от горящего дюраля щипал глаза, и на стене чернела прошитая бластером длинная щель, уходящая в глубь скалы.
Только сейчас Ферн испугался. Он почувствовал, как колени его обмякли, а во рту появился неприятный металлический привкус страха. Напряжение,
Он поискал взглядом стул, на котором перед этим сидел, — стул был опрокинут. Ферн подошел, поднял его и опустился на сидение. Обеими руками он прижал бластер к колену и осторожно спустил до отказа предохранитель, хотя у него было странное, но твердое убеждение, что подобное столкновение больше не повторится. Надо ждать чего-то другого, но только не повторения попытки.
На лбу у пилота выступили холодные капли пота. Он поднял руку, чтобы вытереть лоб, и заметил, что пальцы его дрожат. Давно с ним такого не случалось.
— Я — трус! — сказал себе Ферн. — Я низкий, жалкий, подлый, отвратительный трус! — сказал он громко.
Он продолжал ругать себя отборнейшими словами, по опыту зная, что это помогает. Затем перешел к более углубленной характеристике собственных качеств, помянув заодно и тех, кто подстраивает всякие идиотские шутки. Мало-помалу к нему вернулось самообладание, нервная дрожь унялась. Ядовитый дым бесследно рассеялся, и, если бы не обгорелая щель в стене, Ферн мог бы поклясться, что все это ему приснилось. Но щель не желала исчезать, она темнела — и все тут! — и настойчиво напоминала, что есть вещи, которые требуют не отборной ругани, а разумного объяснения. Объяснений не было. Или было одно — призраки. Но объяснение такого рода граничило с безумием, а Ферн не хотел и не мог признать, что разум его не в порядке.
— Биоавтомат Первый! — позвал Ферн. Он ожидал, что биоавтомат поврежден, но, вопреки его ожиданиям, автомат отозвался сразу же:
— Биоавтомат Первый слушает.
— Видел ты выстрелы? — спросил Ферн.
— Да.
Значит, все это была действительность, а не галлюцинация.
— Кто стрелял?
— Не имею информации.
— Как так не имеешь! — взорвался Ферн. — Тут творится черт знает что, а он, видите ли, не имеет информации! Кому ж ее и иметь, как не тебе?
— Вы нелогичны, — сказал Первый. — И прошу вас наконец ответить на мой вопрос!
— На какой вопрос? — изумился Ферн. Он не помнил, чтобы автомат его о чем-то спрашивал.
— Снаружи у станции ждет один из наших геоавтоматов, который принес пробы для коллекции. Вы не разрешили ему войти. Что я должен делать?
Ферн вспыхнул от досады. Да, ведь пока он боролся с призраками и собственный бластер едва не зацепил его лучом, прошив стену, станция продолжала свою автоматическую жизнь, никого не интересовало, как объяснить черную щель в стене, и, кажется только человек здесь был лишним. Но все-таки следовало что-то ответить. Иначе Первый опять станет допытываться, повторяя свой вопрос с настойчивостью, на какую способна только машина.