Космический госпиталь (сборник)
Шрифт:
Во всяком случае, мальчик сам пришел и рассказал! С другой стороны, он, возможно, подумал, что иначе об их разговоре расскажет Эллен Скотт…
Мысли Джордана на мгновение обратились к Эллен. Вот она тоже считает, что люди, выбравшие своей профессией освоение далеких планет, не должны заводить семью. Как она права!
На этом все и кончилось. Картрайт и Пени, дав выход взаимной антипатии, как будто даже наладили Отношения. Но на лице Рикки застыло испуганное, безнадежное выражение, и Джордан приходил в отчаяние, потому что никак не мог найти линию поведения, которая не вызвала бы еще большего отчуждения между ним
Но какие?
Джордан вздохнул, вновь перемотал пленку и заставил себя сосредоточиться на сообщении Вудмена. Он успел прочесть три кадрика, когда тишину нарушил панический вопль, донесшийся со стороны леса.
— Оомощь! Ааул! Яолы! Ааул!
Джордан метнулся к двери, схватив на бегу фонарик. Впрочем, все три луны уже взошли, и даже их света было бы вполне достаточно, чтобы разглядеть дородную фигуру, неуклюже мечущуюся среди хижин.
— Барни! — закричал Джордан. — Остановитесь! Что с вами?
Барни (сто двадцать килограммов на Земле и под сто пятьдесят на Лямбде) замер на месте и замигал, ослепленный лучом фонарика. Потом провел огромной ладонью по лицу. Джордану показалось, что рот повара замотан шарфом. На Барни была фланелевая пижама ослепительной расцветки, и он был бос. Повар сорвал с лица шарф — если это был шарф — и отшвырнул его в сторону. Теперь его слова стали чуть более внятными.
— Дьяволы в ысу! Хватили мея! Запили ме рот кой-то дянью…
Повар задыхался, по его лицу струился пот, и Джордан не на шутку испугался. Барни был прекрасным коком, но он легко приходил в сильнейшее возбуждение, а добавочная сила притяжения на Лямбде увеличивала нагрузку на его не слишком здоровое сердце. В этот момент рядом с отцом безмолвной тенью возник Рикки.
— Что с ним такое?
Джордан указал на свою хижину.
— Отведи туда Барни и посмотри, что у него с губами.
К этому времени вокруг них уже собралось несколько человек, в том числе Эллен Скотт в пестром халате и Вудмен в измятой пижаме. Джордан попросил Эллен зажечь лагерные прожекторы и собрать поисковую группу.
Полчаса спустя рот Барни удалось отмыть от липкого вещества, которое склеивало его губы, и он уже настолько пришел в себя, что мог приступить к объяснениям.
— Я вдруг проснулся и обнаружил, что лежу в лесу. Сырость там была страшная. — Он застонал. — Ох, у меня уже начинает разыгрываться радикулит. Я лежал на спине, и руки у меня были связаны не то веревкой, не то еще чем-то. Рот у меня был залеплен, а на груди сидело что-то. Я едва заметил его краешком глаза, как оно куда-то девалось. Только вокруг их было много, и они все кричали.
— Кричали? — переспросил Джордан. — То есть испускали какие-то звуки?
— Нет, они кричали по-человечески. Я не мог разобрать что, но это были какие-то слова. Они все повторяли «собратья». Я только одно это слово и разобрал, но уж его расслышал ясно: «собратья». Тут я высвободил руки и схватил одного из них, только он меня ужалил, и я его выпустил.
Он показал круглую ранку: у основания большого пальца. Джордан тщательно смазал ее антисептической мазью.
— Тут я вскочил и побежал к лагерю, — продолжал Барни. — Я был недалеко от опушки и видел наши огни. Я бежал во
— Вот этот лист, — перебил Вудмен и показал всем большой лист дюймов двадцати в длину. Темно-серую поверхность листа покрывало еще более темное вещество. — Он намазан каким-то клейким соком.
— Но как вы попали в лес, Барии? — спросила Эллен Скотт. Барни недоуменно помотал головой.
— Он отправился туда погулять, — сказал кто-то. — Отпечатки его следов ведут прямо к лесу. А вы не лунатик, Барни?
— Но в таком случае откуда взялся бы лист? — осведомился Вудмен. — Ведь он намазан соком растения, которое попадается в лесу крайне редко, а возле вырубки нет ни единого экземпляра. Кроме того, мы нашли место, где он лежал. Два молодых побега согнуты и верхушки их вбиты в землю — наверное, с их-то помощью и были прижаты к земле его руки. Нет, на Барни действительно напали, но кто?
— Но, может быть, кому-то вздумалось пошутить? — медленно произнесла Эллен Скотт.
Все на мгновение замолчали. Внезапно Рикки поднял голову и перехватил взгляд отца. Его лицо утратило всякое выражение, но он ничего не сказал.
— Все равно мы должны принять меры предосторожности, — сказал Джордан. — Лямбда всегда считалась безопасной планетой. По-видимому, мы ошибались. Пока не выяснится, что произошло, я запрещаю выходить из лагеря поодиночке. Те, кто ведет наблюдения в лесу, будут работать парами, не выключая радиотелефонов. Мы установим слежение по всем личным частотам. Прожектора оставим включенными и выставим часовых. Достаточно троих, но им придется непрерывно поддерживать связь друг с другом. Сменяться будем через каждые два часа. Доктор, вы не займетесь Барни?
Врач кивнул и увел Барни к себе в хижину, служившую и больницей. Джордан задумчиво посмотрел на сына.
— А ты иди ложись, Рикки… Если только не хочешь что-нибудь сказать.
— Нет, — ответил Рикки. Он стоял совершенно прямо и неподвижно.
— Ну, так иди к себе. Первыми дежурить будут…
Джордан решил дежурить в первую смену — все равно ему не удастся уснуть. Ну зачем, зачем он взял Рикки в экспедицию? Либо он подвергает мальчика опасности, либо — и это, пожалуй, хуже — Рикки каким-то образом подстроил то, что произошло. Барни постоянно давал ему поручения. Казалось, Рикки выполнял их с удовольствием, но кто может угадать, о чем на самом деле думает подросток? Может быть, он решил, что будет смешно посмотреть, как толстяк Барни станет в панике метаться по лесу? Но каким образом ему удалось это устроить?
И тут Джордан вдруг вспомнил, что как-то застал Рикки за чтением земной энциклопедии. Он штудировал статью о гипнотизме.
А если Рикки тут все-таки не при чем, то как объяснить это нелепое нападение на повара?
На вершине самого высокого из ближайших к вырубке деревьев сидел Длинный Меч и в ожидании рассвета печально размышлял о неудаче своего плана.
Привести в лес Самого Большого из Большого Племени оказалось очень легко. Он уже давно обнаружил, что какую-то часть суток они лежат горизонтально в своих укрытиях, плотно закрыв глаза, и именно в эти часы они более чувствительны к мысленному воздействию, чем когда двигаются.