Космический госпиталь. Том 3
Шрифт:
Землянин заговорил:
– Очень хорошо, лейтенант, – сказал он. – А теперь пройдитесь обратно.
– Не говорите глупостей! – гневно воскликнул O'Mapa. – У меня всего две ноги!
– Знаю, – мягко отозвался землянин. – Но вы все-таки попробуйте.
O'Mapa произнес какие-то слова – каких и не знал-то, по идее, затем встряхнулся и осторожно пошел к центру комнаты. Сделав пару-тройку шагов, он вдруг почувствовал, что заваливается на бок. Он инстинктивно выпрямился и расставил в стороны две толстые, неловкие землянские руки. Почему-то это помогло ему восстановить равновесие и удерживать его, пока он не добрался до стула. Опустившись на стул, он произнес еще несколько слов, о существовании которых
Более старый землянин наклонился и щелкнул выключателем на шлеме О'Мары. Нимало не изменившись, кабинет и люди вдруг снова стали обычными и знакомыми.
– Пока достаточно, лейтенант, – торопливо проговорил Дэвентри. – Мнемограмма стерта. Но прежде, чем вы пройдете новые тесты, нам нужно обсудить полученный вами только что опыт. Не забывайте о том, что время воздействия нужно наращивать постепенно, пока вы не освоитесь с обитателем вашего сознания и не будете полностью уверены в том, кто, как говорится, в доме хозяин...
Для Крейторна Дэвентри добавил:
– Для первого эксперимента неплохо, майор. Теперь будете обучаться самостоятельно. Мне пора на корабль. У советника всегда дел по горло. Обращайтесь ко мне только тогда, когда у вас возникнут серьезные проблемы.
Он уже направился к двери, когда майор торопливо проговорил:
– Прошу прощения, сэр. Надеюсь, вас не обидели неуважительные высказывания лейтенанта и...
Советник Дэвентри, не оборачиваясь, поднял руку.
– Не переживайте, майор. Лейтенант О'Мара был не совсем в себе. Дерзок, груб и вреден он был потому, что его разумом владел старший врач-кельгианин, а кельгиане всегда так себя ведут.
Когда за Дэвентри закрылась дверь, Крейторн негромко рассмеялся.
– Пожалуй, не стоило говорить ему о том, – сказал он, – что лейтенант О'Мара тоже всегда так себя ведет.
Глава 10
О'Мара мрачно думал о том, что проблем с мнемограммами и теперь хватало – ну разве что по прошествии времени проблемы стали более знакомыми и куда более многочисленными, и главная ответственность за решение этих проблем лежала теперь не на Крейторне, а на нем самом – даже тогда, когда он, как сейчас, мог перепоручить дело своему главному ассистенту. Вот в этом отношении как минимум не изменилось ровным счетом ничего.
– Брейтвейт, – угрюмо произнес О'Мара, – как это вам, проклятие, удается всегда выглядеть настолько безукоризненно? Единственные складки на вашей форме лежат только там, где им положено лежать – это стрелки на брюках. Это что – навыки, привитые в Корпусе Мониторов, что-то такое у вас в ДНК, или вы продали душу какому-нибудь прачечно-гладильному дьяволу?
Лейтенант умел распознавать риторические вопросы. Он ответил шефу вежливой улыбкой.
– Ладно, – буркнул О'Мара. – Диагност Юрзедт. Что стряслось?
Брейтвейт снова улыбнулся.
– Сначала был просто дружеский обмен мнениями. Она сказала, что, учитывая положение, занимаемое ею в госпитале, она заслуживает того, чтобы ей уделил внимание Главный психолог. Я ответил ей, что обычно так и бывает, но сейчас у вас как у нового администратора есть более срочные дела, которыми вы вынуждены заниматься. Юрзедт нелицеприятно отозвалась о нас обоих, а некоторые фразы, почерпнутые ею из тралтанской составляющей ее сознания, были особенно... изобретательны. Но через несколько минут, выпустив пар, она согласилась поговорить с психиатром-недоучкой, то есть – со мной.
– И?.. – вставил О'Мара.
– В настоящее время Юрзедт является носительницей четырех мнемограмм, – продолжал лейтенант. – Тралтанской, мельфианской, дверланской и землянской. Я просмотрел психопрофили доноров, и ни один из них не представился мне таким, с каким невозможно было бы ужиться, тем более когда
О'Мара кивнул:
– Вы же не ожидали, лейтенант, что я вам подсуну что-нибудь легонькое. Ну и что же вы предпринимаете в связи с этой несуществующей проблемой?
– Юрзедт очень расстроена, – ответил Брейтвейт, – и мне не хотелось бы упускать время и дублировать чью-то работу, особенно вашу. Юрзедт мне бы не сказала – она была слишком раздражена тем, что ею занимаетесь не вы лично, – не назначили ли вы ей уже какого-нибудь курса лечения. Вы не делали этого?
О'Мара покачал головой.
– Я только пробежал глазами нынешний файл Юрзедт, чтобы посмотреть, какая у нее сейчас рабочая нагрузка, – ответил он, – и убедился, что нагрузка у нее совершенно нормальная для диагноста ее ранга. Я повторяю вопрос: лейтенант, что вы намерены предпринять?
Брейтвейт, секунду помолчав, приступил к ответу.
– Я уже думал о стрессе в связи с переутомлением, но ничего необычного не обнаружил. Я намерен еще раз уговорить Юрзедт рассказать мне о своих ночных кошмарах и выслушать ее более внимательно. Если мне больше ничего не придет в голову, я предложу стереть мельфианскую мнемограмму. Если какая-то из мнемограмм повинна в происходящем, то это, вероятно – то есть чуть более вероятно, она. Как вам известно, сэр, мельфиане обладают очень точной системой регуляции мускулатуры, у них очень хорошо работает вестибулярный аппарат, но панцирь, покрывающий их конечности и подвижные клешни, лишен нервных окончаний. Быть может, это обманчивая надежда, но этим может объясняться чувство онемения в конечностях Юрзедт при пробуждении, и не только в конечностях, но и в других частях тела. Не исключено, что из-за этой мнемограммы ей снятся и страшные сны. Один из этих снов, который больше всего тревожит диагноста, таков: Юрзедт снится, будто бы она находится в операционной на Мельфе и не в состоянии начать операцию из-за того, что поражена беспричинным полным параличом. После того, как я сотру мельфианскую мнемограмму, и до того, как запишу новую, я пронаблюдаю за пациенткой в течение нескольких дней или недель и посмотрю, не ослабнут ли и не исчезнут ли неприятные симптомы. Затем точно так же я намерен поступить со всеми остальными мнемограммами по очереди. Если же эффекта не будет, я сотру все мнемограммы и буду ждать результатов. Если они появятся.
О'Мара, храня бесстрастное выражение лица, откинулся на спинку стула. Все сотрудники госпиталя знали, что у Юрзедт есть и преподавательская нагрузка, помимо хирургической практики. В операционной кельгианка работала и сама, и с помощью своих невидимых партнеров по разуму. Для психологической акклиматизации, неизбежной после удаления долгосрочной мнемограммы, могло потребоваться время. Этот период также мог быть сопряжен с серьезными личностными проблемами. Именно поэтому младшему медперсоналу мнемограммы стирали через несколько часов после их использования. Но еще больше времени и еще более серьезные эмоциональные нагрузки должна была испытать Юрзедт, чье сознание как бы вдруг субъективно опустело, а потом ей пришлось бы впустить в него знания и чувства четверых новых гостей. Но все это знал и Брейтвейт.