Космический маразм

Бушов Сергей

– Терминал сообщает, что створки слишком прочные, он попробует через воздухозаборник атмосферного двигателя.

– Что здесь творится?! – раздался рёв из темноты. К нам приближался Конотоп с недружелюбным выражением морды. Он уставился взглядом в угол, где поблёскивала голова "Пэк-Сота", потом посмотрел на нас.

– Вы балбеса сломали? – его голос дрогнул.

– Мы его не трогали, – вырвалось у меня. – Он сам…

В этот момент корабль сотряс ещё один удар, слева и сбоку.

– Что это? – спросил Конотоп.

Мы не ответили. Тогда он издал глухое злобное рычание и снова скрылся во мраке.

–

Надо найти нужную камеру, – сказал Вам Кого и снова начал нажимать кнопки. На экране сменялись разные изображения – пустой отсек с кроватью и креслом, потом вид сверху на белый унитаз, затем ещё одно помещение – похоже, рубка управления – где Кентел вертел над головой огромным тяжёлым мечом. Наконец, мы увидели верхнюю поверхность корабля, снятую с одной из возвышающихся над ней антенн. Тарелка неслась вперёд, рассекая набегающие облака, и под её край ускользали всё новые малюсенькие домишки.

Ещё удар. Мимо камеры прошмыгнул стремительный маленький предмет. В ту же секунду прямо перед ней, метрах в десяти, открылся люк, из которого показалась голова Конотопа. Шерсть развевалась на ветру, пасть двигалась, словно изрыгала проклятия, а в одной из лап блеснуло металлическое оружие, напоминающее пистолет.

– Конотоп – лопух, – сказал Вам Кого. – Ну кто же бластером сможет попасть в терминала? Тем более в полёте. Да ещё маразм.

Конотоп выстрелил почти в сторону камеры. Из ствола бластера выпорхнул сгусток энергии и стал с бешеной скоростью вращаться вокруг Конотопа, словно электрон вокруг атома, а затем сорвался с орбиты и взмыл вверх.

– Я же говорил, – хмыкнул Вам Кого. – Обратите внимание, Володя, на приборчик на полу.

Я на мгновение оторвался от монитора и увидел, что прибор для измерения уровня маразма, оставленный Конотопом неподалёку от решётки, показывает "10.7". Ещё один удар сотряс корабль. Посмотрев снова на экран, я удивился:

– А где же Конотоп?

– Ушёл, – ответил Вам Кого. – Видимо, сдался.

Не успел он договорить, как в люке снова показалась морда Конотопа, ещё более злая, чем прежде, а затем и обе лапы, сжимающие между собой крупную металлическую конструкцию, состоящую из пары цилиндрических баков, приклада и ствола.

– О Боже! – вскрикнул Вам Кого. – Это же днехт-пушка! Конотоп, нет!

– Он вас не слышит, – заметил я.

Конотоп направил пушку на нас – вернее, на камеру. Мимо объектива пару раз пронёсся терминал, видимо, пытаясь увернуться. Из дула пушки выплеснулась красная тягучая жидкость, залившая поверхность корпуса возле люка.

– Сейчас рванёт… – прошептал Вам Кого.

Яркая вспышка озарила экран. Корабль вздрогнул и жалобно заскрежетал. На потолке потухли лампы. Я почувствовал, как пол под ногами уходит вниз. Железки, загромождающие помещение, поползли влево.

– Похоже, корабль потерял управление, – сказал Вам Кого.

Я бросил взгляд на экран. Конотоп лежал на поверхности корпуса, ухватившись передними лапами за отогнутую часть разодранной обшивки. У него были обожжены усы и рассечено левое ухо. Мне показалось, что в уголке глаза блестит слеза. У меня мелькнула мысль, что тигры не плачут. Но ведь и не говорят….

Корабль кренился набок. Резким толчком нас швырнуло на прутья решётки. Корпус "Пэк-Сота" покатился по полу, кувыркаясь. Последнее, что я увидел на мониторе – Конотоп разжал когти и полетел вниз, сквозь стремительный поток воздуха, к маленькому продолговатому сооружению на Земле, в котором я успел узнать

Останкинскую башню.

Корабль переворачивался вверх ногами. Я вцепился пальцами в решётку, но очередной толчок оторвал меня от неё и подбросил вверх, ударив затылком и спиной о потолок. В голове помутилось.

– Мы разобьёмся? – прохрипел я, пытаясь привстать.

– Возможно, – отозвался Вам Кого из пространства над моей головой.

Тут я услышал скрежет. Прутья решётки просвистели мимо, убираясь в отверстия.

– Он успел! – воскликнул Вам Кого. – Бежим!

Я почувствовал, как он стиснул моё запястье и метнулся во мрак, увлекая меня за собой, к мерцающим огонькам космокатера. Подбежав вплотную, Вам Кого дёрнул за ручку на борту, заставив откинуться причудливой формы крышку кабины. Катер нависал над нами, словно игрушечный самолётик, подвешенный вверх ногами под потолком.

– Как же залезть? – пробормотал Вам Кого.

Однако корабль тут же тряхнуло и кувыркнуло в очередной раз, так что нас оторвало от пола и швырнуло прямо в кабину. Я приземлился на бок в мягкое кожаное кресло. В руки Вам Кого спланировал большой коричневый ботинок с развевающимися шнурками.

– Молодец, молодец, – сказал Вам Кого, откладывая ботинок в сторону и тыкая в кнопки на пульте. – Потом поласкаешься, некогда.

Катер резко сорвался с места, в залитое светом пространство, и меня затошнило от подкатившего к горлу содержимого желудка. В соседнем кресле сидел Вам Кого с всклокоченной бородой. А над катером, сверху, висела охваченная огнём огромная тарелка Конотопа, медленно разваливающаяся на два огромных куска. Мне показалось, что в трещине мелькнула фигура Кентела с мечом в руке.

Наш катер разгонялся, облака летели за стеклом кабины прочь, и я понял, что постепенно прихожу в себя.

– Не говори ничего, – тихо произнёс Вам Кого. – Они были лучшими учёными во Вселенной.

Я сел прямо и обернулся. Гигантский корабль стал маленьким ярким факелом, стремительно летящим к поверхности земли, и вскоре его уже невозможно стало рассмотреть.

Я бросил взгляд на приборную доску. Множество экранчиков с постоянно меняющимися цифрами, комбинации горящих лампочек, качающиеся стрелки не говорили мне ровным счётом ничего. Тесная кабинка напоминала салон двухместной микролитражки, так что никакой экзотики я не ощущал – разве что мелькающие внизу здания.

– Летим в Кунцево, – сказал Вам Кого. – Там одно из яиц, если я правильно разглядел координаты, и мой корабль. Надеюсь, дотянем. Топлива почти нет.

Он извлёк из-за пазухи бутылку водки, с хрустом открутил пробку и приложился к горлышку на несколько секунд, прикрыв веки.

Потом обратил на меня свои красные глаза и заговорил:

–Я знал Рахов с детства. Так получилось, что я дружил с их отцом, Чебуром. Он был известным психиатром. Как у вас говорят, светило. У него ещё брат мой… Кхм… Неважно. Мать их никто не знал, но я подозреваю, что она с Киноса – там у многих такие зрачки. А Чебур Рах погиб, когда Конотопу было семь лет – неудачно продемонстрировал на себе трепанацию черепа во время лекции студентам. Я хотел усыновить детей, но мне отказали – жены у меня не было, ну, и другие причины… Я смог пристроить их в хороший интернат, надеялся приглядывать, но политика закрутила, и только спустя много лет я узнал, что братья Рахи всерьёз занялись наукой. Я застал их в очень трудном положении… Не хотите?