Космический Мусорщик: Беглецы
Шрифт:
Диларион, в этом плане, на взгляд императора, всё ещё оставался максималистом. Максималистом, плохо контролирующим себя в последнее время. Августиару давно пора было заняться обучением обоих. Но он медлил. Желал им другой участи. Благой участи.
Контроль. Дисциплина. Эмоциональная стабильность. Чему ещё он научился за время войны? Что ещё бесценного тогда смог ему дать единственный лучший друг? Может быть, не стоило отказываться от принятого решения, не поддаваться на уговоры Скарыслава, пожалеть сыновей. Отдать деду учиться, и дело с концом. Но император не любил старого иллирианина и терпел также сильно, как любил почившую
Кроме того, напряжённая в последнее время ситуация в Альянсе не давала достаточно времени и возможности. И вот он оказался там, где оказался. На пороге комнате старшего сына, после неудачной, глупой, случайной и такой практически удавшейся попытки его убить. А ведь император сам научил Дилариона стрелять из лука. И хоть стрелу от наследника он когда-нибудь и ожидал, никогда не можешь быть уверен, куда заведёт судьба, но никак не рассчитывал на подобное событие так рано, да ещё и совершенно по-детски. Нет, эта ситуация показала, что Диларион не готов даже начинать постигать азы управления Альянсом. А решение о наставнике было верным, хоть и опоздавшим. Или нет?
Ситуация хорошим уроком будет не только принцам, но и ему, императору. Кажется, он стал забывать простую истину: «Вся жизнь – учение».
Августиар, погрязший в делах Альянса, совершенно не был готов к этой вспышке ребяческого протеста и попытке внезапного переворота, который так усиленно приплетали репортёры. «Попытке» такой смешной, не продуманной и оттого совершенно случайно чуть не случившейся. Его служба безопасности едва не поседела, когда вырвавшаяся из лука принца стрела чуть не поразила его в самое сердце. К чести и спокойствию отца-императора, всю гамму чувств от испуга и паники сыновей, до огромного чувства вины Дилариона он успел почувствовать ещё до того, как отточенные десятилетиями рефлексы взяли своё, и он отбросил стрелу подаренным ещё в военные годы мечом. Коротким мечом, который вопреки этикету и всем традициям он всегда носил на поясе, на манер мечей у древних императоров одной из прародительниц-планет их расы – Земли. Мечом, подаренным старым другом, и в честь прилёта, которого он тот и надел с собой на благотворительный приём.
Августиар, задумавшийся о прошлом, выпрямился, осенённый новой мыслью. Возможно, его решение не опоздало. И, несмотря на случившееся, его план всё ещё можно будет реализовать. Углубившись в собственные мысли, он совсем не заметил, как покинул спальню безмолвных в его присутствии принцев и дошёл до коридора с портретной галереей.
– Видимо, настало время. – тихо проговорил император, останавливаясь возле портрета первой и единственной покойной жёны. Мать-императрица умерла за пару лет до второго совершеннолетия своих первенцев. Страшная, поражающая нутро, древняя, как и цивилизация его жёны, болезнь пока не имела лечения. – Ты всегда видела нашу жизнь на несколько шагов вперёд, и я всегда полагался на тебя. Теперь же, видимо, пришло время последовать твоему совету, и отпустить их. Жаль, что тебя я ещё отпустить не могу.
Император тяжело вздохнул, выпрямил незаметно опустившуюся спину и решительным шагом отправился в свои покои. Он всё ещё может повлиять на реализацию своего решения, и прибытие одного из гостей не будет бесполезным.
Тем временем в комнате Дилариона оба принца испуганные уселись друг перед другом.
– Думаешь? – Патирион с сомнением обдумывал пришедшую в голову мысль,
– Уверен. – резко кивнул Диларион. – Ты видел его лицо? Отречётся от нас. – категорически обрубил наследный принц.
– Да что за чушь ты порешь? Отречься! – Патирион поднялся с дивана, начав мерить комнату нервными шагами.
– Я уже извинился. – закатил глаза Диларион. – Я не собирался стрелять.
– Не перед отцом. – заключил младший брат. – За три дня ты не подошёл и даже не попытался с ним поговорить. Вообще, комнату не пытался покинуть.
– Я целился не в отца, а в императора! – высокопарно воскликнул наследник, но тут же сдался, потому что брат был прав, а ещё смотрел на него с укором. – Да и когда извиняться. Сутки нас держали в лазарете после транквилизаторов. Ещё день не пускали никуда из комнаты. Мне что, нужно было написать ему письмо! – после эмоциональной вспышки старший близнец опустошённо упал на диван, закрывая лицо руками.
– Тебе не стоит забывать, что для нас отец и император это одно и то же. – Патирион присел на диван рядом со старшим. Он уже и не знал в который раз вглядывался в родные глаза близнец и не мог найти там ни слова ответа на сотни вопросов в своей голове.
– Но, – Диларион словно снова прочитал все его мысли, оправдываясь одними и теми же, словно высеченными у него на подкорке словами. – он собирался подписать этот ужасный договор и обречь на смерть сотни…
– Я знаю. – в очередной раз согласился брат, приживая к себе снова расстроенного и также не находящего ответы близнец в крепких объятьях. – Но мы же с тобой дипломаты. И лук – это…
– … последнее средство. Знаю. – кивнул старший, обнимая брата в ответ. – Ты уже собрался?
– Давно. Ты знаешь. – тихо ответил Патирион.
– Идиот. – необидно фыркнул Диларион. – Конечно, знаю. Вот и сбежал первый, называется.
– Это лучше, чем гнить в казематах или сидеть… – Патирион не закончил, отстраняясь от брата.
– Как думаешь, куда он нас пошлёт? – старший брат снова перевёл взгляд на купол.
– Я думаю куда-нибудь на задворки галактики. – совершенно обыденно пожимает плечами Патирион. – Без права возвращаться и всё такое. Выйдет за какую-нибудь из многочисленных невест, что живут в правом крыле дворца, и сделает ещё одного наследника.
– До этого восемь лет не делал, а тут вдруг сделает? Сразу видно, как в тебе много от отца. – Диларион не преминул уколоть младшего, хоть и прозвучало это совсем не зло. – Ничего просчитать не можешь.
– Я просто боюсь того, что мне видится, брат. – Патирион по-взрослому потрепал близнеца по голове и попытался ободряюще улыбнуться.
– Я тоже боюсь, брат. – Диларион перехватил его руку, крепко сжав. – Но думаю, у нас всё получится. Вместе до конца, помнишь?
– Несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что.
***
Малая императорская гостиная была действительно малой. Личные покои императора занимали третий этаж Дворца и делились на общественную и личную зоны. Отличались они уровнем допуска. В общественную допускались гости императора, послы, советники, если император решил не принимать их в больших приёмных залах. Она была помпезной, роскошной и соответствующей всем канонам представления о жизни императора. В личную – допуск был только у членов семьи и очень ограниченного круга приближённых лиц.