Космический учитель
Шрифт:
С каждой минутой моя решимость падала. Уволюсь, и дальше что? Родители затерроризируют, Катя окончательно отморозится. Денег нет, работы нет, моральный дух на нуле. Нет, надо попробовать продержаться хотя бы еще один денек. Может, втянусь.
Я решил вернуться в учительскую. Сделаю вид, что не сбежал, а просто пошел за глобусом. Он украсит мой личный стол и будет напоминать о светлых днях, проведенных на родине. Можно и на урок взять в качестве наглядного пособия. Схватив глобус, я вышел в коридор и похолодел от ужаса. Шар с Бетельгейзе,
– Что вы тут делаете, Снорри? – спросил я как можно любезнее. – Заблудились?
Но шар проигнорировал мой вопрос. Внезапно из него полезли тонкие щупальца. Они обвились вокруг глобуса и потянули его к себе.
– Это мое! – пропыхтел я, пытаясь вырвать собственность из лап инопланетянина.
– Размножений! – шипел тот. – Мой размножений. Дать. Снорриии!
– Пустите, это просто глобус.
– Глобус размножений! Давать сейчас и навсегда. Подарок. Любовь сильный. Нуждаться. Мечта каждый Бетельгейзе.
– Мне он тоже нравится, – не сдавался я. – Уберите щупальца! Я спешу.
– Тогда продать, – деловито сказал Снорри. – Два ноль ноль ноль ноль кредит. Доволен и счастлив?
И тут я реально стал доволен и счастлив. Двадцать тысяч кредитов за какой-то старый, облезлый глобус? Да не вопрос!
Снорри щелкнул в воздухе щупальцем, и пульсопланшет завибрировал. Пришло сообщение из банка о зачислении на мой счет внушительной суммы. Я вручил глобус Снорри, и тот, высоко подпрыгивая, скрылся с ним в лифте.
Я махнул ему вслед и вернулся в свою каюту. Развернул рабочие окна, тут же отправил заявление на увольнение профессору Виноградову. Потом сел и написал письмо соседу Аркаше: «Есть тема. Помнишь, ты мне подарил глобус на день рождения? Сможешь достать таких еще? Жду ответа. Завтра прилечу домой».
Кажется, скоро я заживу как человек. Ждите меня, благодарные шары с Бетельгейзе! Я приеду к вам с глобусами. Доступные цены. Гарантия качества. В кредит и в рассрочку. Без наценок, от производителя. Оптом – дешевле.
Глава 2.
В прекрасном настроении я отправился в столовую. Жизнь улыбалась мне, аргоновые лампы приветливо светили, встречные студенты, издали завидев учительский стикер на моей рубашке, по мере сил выражали почтение. Летящей походкой я вошел в переполненный зал. Очередь к раздатку была такой длинной, что занимала все свободное пространство между столами. Учителя особых привилегий не имели, и я встал в конец. Передо мной шевелил выхлопной трубой толстый нозеанец, похожий на помесь древнего земного трактора и картошки сорта гигант скороспелый. Сразу видно, выходец с сельскохозяйственной планеты.
– Ffnaple vwwpokaaaz? – вежливо поинтересовался я. По идее, это должно было означать «Вы последний?»
Нозеанец повернулся ко мне и хрипло спросил:
– Cho?
– Vwwpokaaaz ffnaple, – уточнил я, смутно припоминания, что в нозеанском от перестановки слов местами стремительно
– Чо надо? Не понимаю я по-вашему, – буркнул нозеанец. – Вон там конец очереди.
И он махнул всем телом в противоположную сторону зала. Благодарить пришлось уже на космолингве. Да, основательно я подзабыл языки. Впрочем, они мне и не понадобятся, а на Бетельгейзе полечу с переводчиком, для солидности и престижа. Глобусами торговать – это вам не шутки!
Пока я стоял в очереди, рядом со мной разыгралась настоящая драма. Двое центавриан пытались съесть земной бутерброд с колбасой. Сначала они его ощупали, вынули колбасу, потыкали в нее вибровилкой, потом в недоумении переглянулись. Колбаса не желала двигаться, она вообще не подавала признаков жизни.
– Мертвая еда? – в ужасе спросил один.
– Может, просто оглушенная? – предположил второй.
– Но где ноги? Почему не убегает?
– Давай подождем. Вдруг ей требуется время, чтобы освоиться?
– Давай.
И они принялись ждать, с надеждой поглядывая на колбасу. Прошло десять минут – ничего не поменялось.
– Она умерла, – горестно заключил первый центаврианин. – Придется выбросить.
Горе на их многоглазых лицах было неподдельным. Целых тридцать кредитов толстожалу под хвост! На Центавре принято есть только то, что шевелится, убегает и активно сопротивляется, попав в рот. Конечно, довести колбасу до такого состояния школьные повара не были способны. Для того-то и придумали раздельное меню: плотоядным расам – одно, травоядным – другое, металлоядным – третье. Людям, согласно традиции, комплексный обед с напитком. Центавриане или ошиблись с заказом, или хотели расширить свои представления о культуре Земли.
Мне стало жаль их.
– Друзья, – сказал я. – Это очень медленный продукт. Он ползет со скоростью миллиметр в час.
– Беззащитный, – тихо сказал второй центаврианин. – Не борется за свою жизнь.
– Отчего же? Борется, еще как! – заверил я. – Если его оставить на несколько дней в одиночестве в теплом месте, а потом съесть, он покажет свой буйный нрав. Поэтому мы, земляне, предпочитаем не дожидаться проблем, и едим его, пока он смирный.
Центавриане оживились, разделили колбасу пополам и принялись энергично жевать.
– На вкус как маринованные почки мю-мезонов, – сказал первый.
– Больше похоже на верхнюю фалангу гастрочервя, – задумчиво откликнулся второй.
Я поежился. Пожалуй, с центаврианской кухней экспериментировать не буду. Моя жизнь только начала налаживаться, а гастрочервь мог запросто вернуть ее на прежний уровень.
Тем временем стоящие передо мной зашевелились, и я продвинулся вперед на пару шагов. По сравнению со мной колбаса была истинным бегуном. Я уже подумывал о том, чтобы вернуться в каюту несолоно хлебавши, как меня окликнула Мелани.