Космическое семейство Стоун. Корабль «Галилей»
Шрифт:
— Да, дорогой.
— Поняли, к чему я веду? Вы все думаете, что папа — лопух, но это не так. Пусть у меня слабая голова, податливый характер и, возможно, самый низкий коэффициент умственного развития в семье, но эта наша рыбалка пойдет так, как захочу я.
— Что такое рыбалка? — заинтересовался Лоуэлл.
— Эдит, уйми ребенка.
— Да, дорогой.
— Я собрался на пикник, на Wanderjahr. Кто хочет со мной — милости прошу. Но я ни на миллион миль не отклонюсь от орбиты, которая меня устроит. Я купил этот корабль на деньги, заработанные вопреки противодействию всей семьи.
— Они просто спросили, куда мы летим, — мирно сказала доктор Стоун. Мне бы тоже хотелось это знать.
— Да, спросили. Но зачем? Кастор, ты хочешь это знать, чтобы придумать, какой брать груз, так или нет?
— Ну да. А что тут такого? Если мы не будем знать, на какой рынок направляемся, то куда же вкладывать капитал?
— Это верно. Но я не припомню, чтобы давал разрешение на подобные коммерческие авантюры. «Перекати-Стоун» — семейная яхта.
— Бога ради, папа! — вмешался Поллукс. — Ведь все грузовое помещение будет пустовать.
— Пустой трюм увеличивает возможность маневра.
— Но ведь…
— Спокойно. Тема временно закрывается. А вот как вы двое предполагаете продолжать свое образование?
— Я думал, это решено, — сказал Кастор. — Ты сказал, что мы летим.
— Частично решено. Но мы ведь вернемся через пару лет. Намерены вы тогда отправиться на Землю и получить там диплом?
Близнецы молча переглянулись. Вмешалась Хейзел:
— Ну зачем быть таким ортодоксом, Роджер? Я возьму на себя заботу об их образовании. Дам им все, что нужно. Меня школьная наука чуть не загубила вконец, пока я не поумнела и не взялась сама себя обучать. Роджер уныло посмотрел на мать.
— Значит, ты берешься их обучать. Нет, спасибо. Предпочитаю более нормальный подход.
— Нормальный! Роджер, это слово ничего не значит.
— Может, здесь и не значит. Но я хочу, чтобы близнецы выросли настолько нормальными, насколько это возможно.
— Роджер, а ты встречал когда-нибудь нормальных людей? Я — никогда. Так называемый нормальный человек — это воображаемый образ. Любой представитель рода человеческого, начиная с пещерного человека Йо-Йо и кончая высшим продуктом цивилизации, то есть мной, так же эксцентричен, как ручной енот — стоит только застать его без маски.
— Что касается тебя — тут спору нет.
— Это всех касается. Ты пытаешься сделать близнецов «нормальными», а сам только задерживаешь их рост.
— Ну довольно! — Роджер Стоун встал. — Кастор, Поллукс — пойдемте со мной. Просим нас извинить.
— Да, дорогой.
— Слабак, — сказала Хейзел. — Я только начала разогреваться для обличительной речи.
Отец увел близнецов к себе в кабинет и закрыл дверь.
— Садитесь. — Близнецы сели. — Теперь можно поговорить спокойно. Ребята, я серьезно беспокоюсь о вашем образовании. Можете жить, как хотите, — стать пиратами или добиться избрания в Большой Совет, но вырасти неучами я вам не дам.
— Конечно, папа, — ответил Кастор, — но мы же учимся. Мы все время учимся. Ты сам говорил, что из нас инженеры получше, чем из половины тех сопляков, что присылают с Земли.
— Допустим. Но этого недостаточно.
— Да мы на дифференциальных уравнениях собаку съели!
— Мы учебник Хадсона наизусть знаем, — добавил Поллукс. — Мы делаем в уме тройное интегрирование быстрее, чем Хейзел. Если уж мы и знаем что-нибудь, так это математику.
Роджер Стоун грустно покачал головой.
— Вы можете считать на пальцах, но рассуждать не умеете. Вы, наверно, думаете, что интервал между нулем и единицей равен интервалу между девяносто девятью и ста?
— А разве нет?
— А разве да? Если так — можете вы это доказать? — Роджер снял с полки кассету с пленкой и вставил ее в свой учебный проектор. Перемотав пленку, он спроецировал нужную страницу на стенной экран. Это была таблица разделов математики, которые успел к тому времени изобрести человеческий разум. — Посмотрим, как-то вы разбираетесь в этой таблице.
Близнецы заморгали. В левом верхнем углу были названия дисциплин, которые они изучили, — дальше простиралась неизвестная территория. Даже большинство названий было им незнакомо. Близнецы действительно разбирались в различных технических вычислениях — тут они не хвастали. Они достаточно освоили векторный анализ, чтобы самостоятельно разбираться в электротехнике и электронике; достаточно хорошо знали классическую геометрию и тригонометрию, чтобы владеть астрогацией, и были достаточно подкованы в неэвклидовой геометрии, тензорном исчислении, статистической механике и квантовой теории, чтобы управлять ядерной установкой.
Но им никогда не приходило в голову, что они еще и не вступали толком в огромную и полную чудес страну математики.
— Папа, — тихонько спросил Поллукс, — что такое «гипертеория»?
— Самое время, чтобы ты это узнал.
Кастор подозрительно посмотрел на отца.
— А ты сам-то учил все это, папа?
— Не все. Не совсем все. Но мои сыновья должны знать больше, чем я. Порешили на том, что во время полета близнецы будут усиленно заниматься математикой, и не только под поверхностным руководством отца и бабушки занятия будут вестись систематически, по заданиям заочных курсов, получаемых с Земли. Они возьмут с собой столько пленок, чтобы хватило на год, а выполненные задания будут отсылать из каждого порта, куда будут заходить. Мистер Стоун удовлетворился этим — в глубине души он считал, что человек, овладевший математическим инструментарием, может одолеть любую науку — с наставником или без него.
— Теперь, ребята, насчет вашего груза. — Близнецы навострили уши. Так и быть, я его возьму.
— Ух как здорово, па!
— Но с условием. Вы представите мне расчеты, и я их проверю. Не пытайтесь надуть меня, не то наложу штраф. Хотите стать бизнесменами, так не путайте свою профессию с надувательством.
— Есть, сэр. Только… мы не можем определиться, пока не узнаем, куда летим.
— Это верно. Ну что ж — подойдет вам Марс в качестве первой станции? — Марс? — Близнецы устремили взор в пространство и беззвучно зашевелили губами.