Космодесантник Империи

Смородинский Георгий

С анализами, судя по бумажкам, и правда было не очень. Из почти сотни позиций примерно четверть пребывала в значениях нормы, но остальные превышали их как минимум десятикратно. Не знаю, что это означало, но, судя по физиономиям военных, вряд ли оно было чем-то хорошим.

– И ещё пуля, которая в вас попала, – очевидно, видя выражение моего лица, пояснил доктор. – Выходного отверстия нет, и получается, она просто исчезла. Её не было уже на первом рентгене.

Слушал я всё это вполуха. Тело сильно болело, жарко было так, что хотелось зарыться в лёд. Нет, я понимал, что выжить с такими анализами вряд ли получится, но говорить ни с кем не хотелось. Зачем оно? Какой в этом грёбаный смысл?

– И… что вы хотите от меня? – я вымученно

улыбнулся. – Анализы у вас есть, пуля исчезла. Что я вам интересного могу рассказать?

– Многое! – произнёс мужчина, зашедший в палату следом за докторами.

В отличие от этих троих, он был похож на доброго дядечку из хорошей американской комедии. Высокий, с простоватым лицом и улыбкой. Открытой, располагающей…

– Полковник Семенченко, ФСБ, – подойдя, представился он и, кивнув на всех остальных находящихся в палате, пояснил: – Доктора делают свою работу и, нужно заметить, делают её хорошо, а мне хотелось бы поговорить по теме произошедшего с вами…

– Ладно, – согласился я. – Давайте поговорим, но для начала поведайте, что произошло с теми тремя?

– Может быть, мы построим разговор так, что сначала я задам вопросы? – закинул удочку фсбшник, но, натолкнувшись на мой взгляд, нехотя согласился. – Что ж, – вздохнул он и поведал: – Те трое мертвы. У двоих кровоизлияние в мозг, третий умер от сердечного приступа.

– А я? Почему не умер я? Что со мной не так?

– Вот это нам сейчас и предстоит выяснить. – Семенченко сел на предложенный стул, сложил ладони на коленях и попросил: – Рассказывайте, Александр Георгиевич. Всё: то, что случилось, ваши ощущения и даже видения, если они имели место. Нас интересует любая мелочь. С некоторых пор мы верим во всё…

Я кивнул и начал рассказывать. Не скрывал ничего. Просто не видел смысла. Про случившееся на берегу, о змее и бандитах. И ещё о своих снах.

Семенченко слушал молча. Лишь иногда задавал наводящие вопросы, и под конец рассказа мне показалось, что полковник верит во всю эту чушь. Возможно, он переговорщик от бога, но это вряд ли. Наверное, их просто учат так разговаривать с сумасшедшими. Ну или с такими поехавшими, как я.

– Александр Георгиевич, – под конец моего рассказа произнёс он. – Мне, в силу моей неосведомленности, сложно оценить сказанное вами, но мы обязательно увидимся завтра и поговорим предметно о ваших снах и о том, что вы пережили. Сейчас, пожалуйста, отдыхайте. Если что-то ещё вспомните, расскажите коллегам. – Он кивнул на «врачей». – И ещё… постарайтесь выжить… Я понимаю, это непросто, но раз у вас оно получилось, значит, получится и в дальнейшем. Всё, до свидания и удачи!

Полковник попрощался и вышел из палаты. Следом за ним вышли все остальные.

Я проводил их взглядом, уронил голову на мокрую подушку и выматерился.

И что? Что оно мне? Подопытный кролик? Не, ну а как? С другой стороны, они очень постараются, чтобы я выжил. Это радует, но не отвечает ни на один вопрос. Кто я сейчас? Зачем оно? И что такое была эта грёбаная змея? Ведь сейчас никаких синусоид у меня на руке не осталось!

Выругавшись повторно, я вдруг понял, что безумно хочу в туалет. Без всех этих приколов и космоса. Просто поссать, как того требует организм. Скинув ноги с кровати, я… вдруг не почувствовал боли. Той, что приходила с коленом. В общем дерьме было сложно понять, но когда ты с ней живешь… Я встал на ноги… Снова душевно выматерился… Моя больная нога – она уродская… Как у ущербного инвалида… Да, она такой же осталась, но я встал! И не почувствовал боли! Коряво, на кривую ногу, но встал! И смог шагнуть! Змея? Я не знаю… Если это сделала ты, то спасибо! И плевать, что я подыхаю… Что температура зашкаливает. А перед глазами грёбаные круги! Я могу сходить поссать, как нормальные парни! Не волоча ногу… Просто идти как все!

Голова раскалывалась от нечеловеческой боли. Жарко было, как в парной, но я шёл! Шёл в туалет не хромая! Чувствуя своё колено в

первый раз в жизни! Я никогда даже не мечтал о таком… И это было прекрасно!

Хмурый мужик распахнул передо мной дверь и указал направление. Я кивнул и пошёл, наслаждаясь каждым пройденным шагом. Тридцать метров коридора… Кому-то это смешно… Просто пройти не хромая. На ногах… Своих, здоровых ногах! В голове было пусто. Восторг и страх… Я скоро умру, научившись ходить… Почему-то вспомнилась та красивая девочка из вагона. И Тёма, и Володька, и этот Семенченко… Оно ведь так и бывает… Когда на хер всё… Взрыв счастья – и смерть… Зайдя в туалет, я, расстегнув ширинку, сделал все дела и понял, что это действительно всё… Вода в унитазе превратилась в звёздное небо, оно надвинулось на меня, и я ощутил, что где-то лечу. Космос, четыре солнца и куча планет возле этих звёзд. Меня потянуло к одной из них, и сознание в который раз погрузилось во тьму…

Глава 2

Я пришёл в себя и почувствовал, что лежу на чём-то неровном и твёрдом. Под головой – резиновый шланг или что-то похожее. Воздух свежий, пахнет водорослями.

Открыв глаза, увидел над собой розовый потолок с какой-то стальной штукой, похожей на робот-пылесос. С этого «пылесоса» свисал небольшой прозрачный шланг из странного материала, который определить не получилось. Мозг просто завис, подбирая слова. Больше того, я и о стали, из которой была сделана эта «непонятная штука», как-то странно подумал. То есть это подвешенное к потолку непонятно что было определённо сделано из неё, но в голове произнеслось какое-то другое слово. «Ильрим» или «илим» – хрен поймёшь…

Какие-то непонятные выверты сознания после перенесённого стресса? Да, скорее всего, но и плевать! Чувствовал я себя превосходно, и это самое главное. Колено совсем не болело, а ощущения были такие, что вот прямо сейчас смогу пробежать марафон. Ну а голова – фигня! Её мне подлечат. Получается, та змея оказалась волшебной? Не знаю, что она со мной сделала, но огромное ей за это спасибо!

Приняв сидячее положение, я быстро огляделся и понял, что проблемы с головой у меня гораздо серьёзнее, чем я мог только себе представить.

Палата, в которой я находился, была не та, из Бурденко, а совершенно другая. Прямоугольная, примерно пять на шесть метров, с двумя койками и большим овальным окном, из которого открывался вид на город, в котором я насчитал целых пять Останкинских башен и четыре огромных колеса обозрения! Впрочем, последние только походили на колёса, а на самом деле являлись какими-то строениями из светлого серебристого металла. Без окон и с огромными локаторами на верхней части.

Всё остальное в этом небольшом городке походило на какой-то сюрреалистический пейзаж. Половину зданий описать было сложно. Изогнутые, самых разных размеров и форм, с торчащими повсюду секциями непонятного назначения. Такие ещё строили в Москве в девяностые. Привычно выглядели только жилые дома и деревья, которых тут хватало. Город просто утопал в зелени. Парки, скверы, сады… Некоторые деревья, похожие на кипарисы, были такими огромными, что их верхушки находились на уровне крыш двадцатиэтажных жилых домов. Людей и машин на улицах тоже хватало, но, кроме цветастой одежды, местные жители ничем особо не выделялись. Автомобили тоже были явно не российского производства, но это-то у нас в порядке вещей.

Главной проблемой увиденного являлось то, что такого города на Земле существовать не могло!

Нет, ну а кому, скажите, понадобится возводить в одном месте целых пять Останкинских башен? Ну, разве арабам или китайцам? Но я же вроде в Москве? Или уже нет? Меня куда-то перевезли? Как подопытную белую мышь? Хотя вряд ли… Эта овальная фигня на стене, скорее всего, видеоэкран. Не просто же так он овальный? Совсем крыша едет, ну да…

Я усмехнулся своей глупости, скинул с ног серое покрывало и понял, что это не я! В смысле, конечно, я, но мои тут только мозги! Тело совершенно чужое!