Космодесы 4
Шрифт:
Но…было уже поздно — вместе с десантными ботами на планеты прибывали полки космодесов, тяжелая техника, механизированные бригады. Теперь мы не сражались исключительно стрелковыми отрядами, у нас была и дальнобойная артиллерия, и тяжелая штурмовая техника, что существенно облегчало задачу, позволяло теснить ящеров все сильнее и сильнее.
Забавно, что именно мы смогли захватить и удержать эдакое «игольное ушко», через которое и начал литься поток на планету, это «ушко» начало стремительно расширяться, а поток крепчать и увеличиваться.
Я помню, как
Но прошла всего пара часов, и на планету спустились уже полдюжины ботов, а на одном из них был «Спартан», с помощью которого мы смогли выйти из глухой обороны и перешли в наступление.
Шаг за шагом, метр за метром ящеры начали оттесняться, а затем началось то, что я наблюдал сейчас — десантные боты падали и падали с небес, высаживая на поверхности все новые и новые подразделения, технику, оружие…
До чего же приятно было вновь оказаться на нашем «Энее». Никогда бы не подумал, что мне осточертеет поверхность планеты, но вот как оно повернулось.
На Приме-3 мы провели несколько долгих месяцев, и ее скудные пейзажи мне уже изрядно надоели, не говоря уже о непрекращающихся боях с ящерами.
Но как бы там ни было, а это теперь в прошлом.
Прима-3 стала костью в горле ящеров, весь их план наступления захлебнулся, когда они добрались сюда. Небольшая, ничем особо не примечательная планета стала главной и самой важной точкой во время всей этой военной кампании, ведь располагалась планета, система так, что с нее можно было добраться до любой системы сектора. Прима-3 могла стать плацдармом для наступления ящеров, а для людей это был последний рубеж обороны, и люди его удержали…
Два долгих года длилась эта кампания, полгода до того, как мы попали на Приму-3, и еще около года потом. Но именно после того, как ящеры были выбиты с этой планеты, началась череда неудач и ошибок, которая привела к тому, что они отступили.
А мы…мы вновь были на «Энее».
Наконец-то и в коем-то веке мы не представляли, что будет дальше. Не ждали, когда взвоет боевая тревога, не изучали карты, не готовились к новой операции.
Мы просто сидели, лежали, отдыхали в своем кубрике, наслаждаясь размеренным течением времени, своим незнанием того, что нас ждет дальше.
В этом уголке Вселенной наша работа закончена. Куда нас пошлют дальше — мы не знали.
От чего-то я был уверен, что скоро объявится Торм, и нам вновь предстоит вернуться к тем странным и сложным заданиям, которые мы только-только начали осваивать, к которым начали привыкать, прежде чем нас опять не бросили в горнило полноценной войны.
Но пока Торм не объявился, можно было насладиться спокойствием и тишиной…
Беда пришла тогда, когда ее совершенно не ждали.
Мы только вернулись из столовой, набив животы под завязку. «Эней» готовился к скорому отлету, но
Что касается нас, десантников на его борту, то тут все пока было неясно — ремонт «Энея» мог продлиться около месяца, и я не думаю, что нам позволят прохлаждаться все это время. Хотя…
Сообщение о том, что к «Энею» приближается челнок с неким высокопоставленным офицером на борту, застало меня врасплох.
Пучок, дежуривший на мостике, оповестил капитана Риплеву о скором появлении на борту гостей, а заодно сообщил об этом мне и Рамбо, за что ему большое спасибо.
Кто именно к нам летит — не сообщалось, но я почему–то был уверен, что «офицер» этот летит по мою душу и душу бойцов моей МТГ.
А может и вовсе заберут всех бойцов, находящихся на борту «Энея». То есть, как я и подозревал, нам не позволят просто прохлаждаться, пока корабль проходит ремонт.
Но поглядим. Пока что никаких приказов нам не поступало, может, все обойдется и «гость» — это проверяющий, зачем-то решивший провести смотр «Энея»? Или же это техоценщик, который должен был принять решение насчет вывода «Энея» из боевых рядов и выдать ему «командировку» в док на ремонт.
Но нет же. Пучок писал о «высокопоставленном офицере», а к таковым оценщика-интенданта не относят. Да и всякие проверки обычно на скорую руку не организовывают. Там целая делегация должна была быть, и о ней уж точно должна была знать Риплева. А когда она знает о грядущей проверке — заставляет экипаж буквально вылизывать корабль до блеска. Глобальных уборок на «Энее» давненько не проводилось, так что и эта версия отпадает.
Черт! Лучше бы Пучок ничего нам не говорил — до прибытия челнока еще около часа, и за это время я весь изведусь в догадках…
Тем не менее, худо-бедно это время прошло — челнок прибыл, его пассажиры уже перешли на борт «Энея» и…пока тишина.
Нас никто не вызывал, ничего не сообщал.
Может, действительно, это флотские дела, к нам никакого отношения не имеющие?
Не тут-то было.
— Рамбо, Куражев! Немедленно прибыть в зал для брифингов! — почему-то капитан Риплева решила вызвать нас по громкой связи, причем чтобы услышали это все, находящиеся на «Энее».
Я вскочил со своей койки, направился на выход под вопросительные взгляды товарищей.
— Что там, Кураж? — спросил Куча.
— Не знаю, приятель, — вздохнул я, — вообще понятия не имею.
Куча кивнул. Он, как и я, как и все мы, терпеть не мог подобные ситуации, ненавидел ждать, теряясь в догадках. Но…выбора у него нет. Пока я не вернусь, все не расскажу — он может только строить теории, и ничего более.
Я вышел из кубрика и направился в зал для брифингов. Мне предстояло пройти практически весь корабль по длине, ведь кубрик моей МТГ находился, считай, в хвосте корабля, а зал в носу, рядом с мостиком.