Космодесы 5
Шрифт:
Но не в этот раз. Нам по пути встретилось всего два человека — офицер 8-го флота, как казалось, нас даже не заметивший, и краснолицый потный техник, куда-то тащащий громадный контейнер в руках. На наши попытки заговорить он лишь матерился и пыхтел, отвечать или тем более вести разговор не захотел.
Что ж, и хрен с ним!
Наш отсек оказался довольно просторным. За время службы мы уже привыкли ютиться в маленьких коморках, спать чуть ли не друг у друга на головах, а здесь…здесь были, можно сказать, шикарнейшие условия — полноценные и полноразмерные койки, пара столиков в центре отсека, шкафы и
Короче говоря, условия жизни были офицерскими. А уж тот факт, что тут было тепло и комфортно, и не нужно было, как на Кадии, прежде чем пойти в сортир, усиленно прогревать его минут десять, нас особо радовал.
Впрочем, всеми этими благами цивилизации нам предстояло наслаждаться недолго.
Прибыли мы по времени станции уже около 5 вечера, рабочий день подходил к концу, и мы, выждав час, пришли к выводу, что сегодня нас никто беспокоить не будет, так что отправились изучать станцию, а точнее искать столовую.
Обнаружили мы ее быстро, и смогли насладиться удивительно приятным вкусом блюд, в которых отсутствовал характерный и, можно сказать, «фирменный» привкус пластмассы, неизменно сопровождающий синтетическую еду. Кроме того, в столовой кроме нас было от силы всего пять человек, причем все они сидели за отдельными столиками, так что даже обычный для столовки гомон в воздухе не витал. И вот это как раз было минусом — есть в таких условиях нам не понравилось. В полной тишине кусок в горло не лез. Впрочем, Куча быстро разрядил обстановку, принявшись рассказывать о собственных похождениях, когда ему было всего ничего.
Забавные истории то и дело заставляли нас фыркать или даже громко смеяться, так что весь дискомфорт, вызванный подозрительно малым количеством людей на станции, быстро забылся, ну а потрясающий вкус местных продуктов лишь поднял настроение.
Наевшись от пуза, мы направились в свою «каюту», где завалились спать, несмотря на раннее время.
Как говорится, если космодес захотел спать — пусть спит. Он знает, что делает. Эта старая поговорка ВКС с нами была совершенно точной, так как подняли нас сигналом тревоги в пять утра.
— Немедленно прибыть в комнату для брифингов № 14! — приказал механический голос.
Ну что ж, надо так надо…
Я нисколько не сомневался в том, кого мы увидим в комнате для брифингов. И не ошибся — на одном из свободных мест сидел сам Торм.
— Ну привет! — оглядев нас и усмехнувшись, сказал он.
— Приветствуем! — ответила Выдра за всех недовольным тоном.
Остальные промолчали, угрюмо глядя на полковника.
— А что с лицами? — поинтересовался полковник.
— На Кадии рожи замерзли, — ответил я, — да и до этого места были не лучшие…
— Обиделись, значит, — хмыкнул Торм, — а за что? Вас наказали за то, что вы натворили бед…
— Насколько я знаю, — заявил я, — уже в новостных порталах обсуждаются катехумены. Что это, мол, не люди, а жуксы, что они опасны и так далее. А нас наказали как раз за то, что я приказал открыть огонь по жуксам.
— Ты на тот момент не знал, катехумены к вам лезут или обычные поселенцы, — ответил Торм, — и этим подставил ВКС. Катехумены они
— И тем не менее, — упрямо повторил я, — принятое мной решение позволило сохранить личный состав и закончить миссию. Я считаю, что наказание несправедливо, и держать нас за каких-то вшивых наемников…
— Знаешь, — вздохнул Торм, перебив мой возмущенный спич, — а ведь пока вы сидели у черта на куличках, именно, как ты выразился, «какие-то вшивые наемники» умудрились захватить живого катехумена, доставили его к нам. Наши ученые провели исследования, и уже потом передали тварь гражданским институтам. И стоящий сейчас на головидении вой о катехуменах поднят был с нашей подачи. Людям нужно объяснить, с кем они соседствуют и кем станут, если им не поможет ВКС. Так что если ты…вы вдруг решили, коммандер, что вас сюда позвали, так как пытаются сгладить последствия допущенной ошибки — это не так. Вы облажались и были наказаны. И я, на которого вы смотрите волком, считая главным врагом и предателем, как раз являюсь вашим благодетелем. Если бы не я — вы бы уже давно получили пинок под зад, несмотря на все прежние заслуги. Ну, или как минимум вылетели бы из 8-го флота и отправились в рядовое «мясо». Но нет, вы остались в прежних званиях, не получили штрафов, не отправились в мясо. Ваше наказание заключалось в том, что вас упекли на какие-то заштатные планетки и станции, где вы от скуки чуть не померли. Ведь так?
— Так… — мне не оставалось ничего другого, как согласиться с Тормом. Мы действительно все это время считали его тем, кто ответственен за наше «изгнание». А он, получается, нас защищал?
И как-то все равно не горел я желанием бросаться на колени и целовать руки благодетелю. Если бы ему было надо, если бы ему припекло, нам бы не пришлось шататься черт знает сколько по окраинам. Но он своей задницей рисковать не хотел, и мы ему особо все это время были не нужны, а теперь понадобились. И он, напрягшись, быстро нас вытащил «на свет».
— Так что же, мы, наконец, прощены? — тем временем ехидно поинтересовалась Выдра.
— Вы, видно, так и не усвоили урок, — нахмурился Торм, — и действительно считаете, что незаменимы, что сейчас вас вытащили, так как ваша МТГ нам вновь понадобилась?
— Я не верю в человеческую доброту, — ответила Выдра и нагло добавила: — Тем более людей, облеченных властью, г-дин!
Торм усмехнулся.
— Знаете…а может, отправить вас назад? Сколько вы уже торчите бог знает где? Вот еще лет пять посидите, подумаете. И, может быть, вся эта ваша спесь пройдет. Как думаете?
Мы молчали. Отправляться снова в неведомые дали, где не ступала нога человека, не хотелось. Но и мириться с положением в руках полковника не хотелось. Чтобы он ни рассказывал, но в той ситуации, в которой выставляет крайним меня, чего ему стоило отдать приказ? Но он ведь этого не сделал, предпочел не вмешиваться. Все прошло удачно, но все же он подстраховался и заставил за все отдуваться меня.
Мягко говоря, не самый красивый поступок… Так что соглашаться с тем, что он навязывает, ни я, ни остальные из моего отряда не хотели. Но и возвращаться назад, в далекие дали очень уж не хотелось.