Космогид
Шрифт:
— Значит ли, что твои слова надо принять к действию? — прямиком спросил я.
Дашшан поморщился. Ему совершенно не хотелось изящно просчитывать ходы, готовить ловушки, ловить на несоответствиях. Он ждал окончания интеллектуальной войны, чтобы снова взяться за оружие и бить врага, повернувшись к нему лицом.
— Дашшан, ты хочешь избавиться от Элины моими руками? — спросил я нарочито громко, чтобы услышала девушка.
— Теоретически — это было бы здорово, — не стал юлить Бродяга.
— А сам? Торнгарнцы не страдают угрызениями совести, тем более твой род пострадал от Элины. Гуишта не горит желанием встретиться
Дашшан мгновенно преобразился. Он вскинул голову, ноздри его раздулись, а глаза приобрели цвет ледяной пустыни. Я его задел, кажется.
— Не буду спрашивать, что ты умудрился нарыть, парень. Твое счастье, что тебя эта история не касается. Мой тебе совет, не зли меня.
— И все же, — игнорируя его предупреждения, не сдавался я. Понесло меня — теперь не остановишь. — Почему не берешь на себя смелость сделать то, о чем мечтал все это время?
— Я выяснил, что хотел, — Дашшан как-то разом помягчел. — Ты ни за что не поднимешь руку на змею, потому что она из «Алюфа». Что ж, это подтверждает истину, кодекс чести еще не утратил силы.
— Вот здесь ты прав, — я кивнул и допил бурбон. — Ты — анархист по своему характеру, и тебе не понять всей сложности отношений, которые практиковались в «Алюфе». Кодекс был написан кровью, а это что-то значит для тех, кто носит нашивку этого подразделения. Ни при каких обстоятельствах не делать зла тому, кто служил в подразделении «Алюф». Среди нас ублюдков и стукачей никогда не было. Они отсеивались на первом этапе подготовки. Пусть Элина когда-то повернулась не в ту сторону, но поднимать руку на девушку ради ваших непонятных комбинаций не буду. Нет.
— Благородство украшает мужчину, — без тени сарказма ответил Дашшан. — Когда тебя прирежут в постели — вспомни мои слова напоследок. Это мой совет, исходя из нашего противостояния. Но как человек ты мне симпатичен, я уважаю тебя и твои умения, и потому дам совет. Не увлекайся женщинами такого типа. Я постараюсь обезопасить твой тыл во время дележа груза. Поверь мне, Влад, я знаю, что рано или поздно ты возьмешь в руки оружие и обратишь его против нас. Может статься и так, что мы встретимся с тобой по разные стороны общих интересов и подеремся от души. Не так много людей, владеющих канто-ран, находятся в космосе. Мне повезло, что я встретил тебя. Так почему был не воплотить в реальности мечты о хорошем спарринге?
— Будем считать это договором, — с серьезным видом кивнул я и повернулся к Фацаху. — Дружище, врезать тебе по морде или сам сознаешься, что здесь произошло?
— А это сейчас нужно? — усмехнулся Фацах, поигрывая бицепсами. Сквозь рубашку ощущалась мощь мускулов, перекатывающихся под кожей подобно волнам.
— Почему же тогда тебе не врезала между ног? — задумался я. — Ведь это так просто.
— Это не так просто, — заверил меня Фацах. — А если серьезно — я деликатно намекнул о том, чтобы она не суетилась. Все равно добыча уйдет в карман Бродяг. Тебе неприятно это слышать, гид?
— Не заводись, придурок, — коротко бросил Дашшан, но Фацах сразу присмирел.
— Мне казалось, что ты немного поумнел, сидя в цистерне, — я направился в комнату, где находилась Элина. — Когда прибудем на место — разбудите.
Таможенный терминал, куда припарковался лайнер, представлял собой длинную площадку, где расположилось немереное количество кабинок с удобствами из прозрачного стекла.
Офицер в темно-коричневом мундире с золотым шитьем на рукавах и с шевроном, на котором была выведена цифра 3, внимательно посмотрел на меня, повертел в руках секрет-карту, словно не мог осмелиться что-то сказать, после чего вставил ее в компактный аппарат, больше похожий на древнюю игровую приставку, бывшей когда-то популярной на Земле. Провел картой в щели и посмотрел на монитор.
— Сэр, вас давно разыскивает Компания «Глобальные туры». Уже было несколько запросов, но всякий раз мы отсылали отрицательный ответ.
Офицер немигающе уставился на меня, словно пытался уличить во лжи, готовой сорваться с моих губ. «Глобальные туры» — мой дом родной, а папа — Анисьев. Немудрено заволноваться. «Победоносец» умудрился уйти без меня с Ирбиса. Вероятно, подоспели новости о Бродягах, агентах и бандитах. Гид Балканский влип сразу в несколько ситуаций, что даже обычно вяловатый Анисьев встрепенулся. Или что-то случилось? Так уж важно мое присутствие на Формозе? Или шеф хотел убедиться, что я надежно затерялся в лесах-горах Ирбиса? Он, кстати, не раз высказывал сомнения по моему прошлому, покрытому для него мраком, неприступным и непроницаемым. Его этот факт, мне кажется, сильно заедал.
Только одно меня озадачило. Помимо моей Компании больше никто не удосужился объявить розыск пропавшего человека. Полиция хранила молчание, но, тем не менее, Северов умудрился вычислить меня. Хотя, судя по его поведению, действовал он на свой страх и риск. Может ли статься, что он ждет меня на Формозе?
— Лично для меня есть что-нибудь? — я изобразил улыбку. — Мне пришлось сделать вынужденную пересадку с «Победоносца» на этот круизный лайнер, не известив об этом свою Компанию. Что ж, штрафные санкции я заслужил.
Офицер понятливо кивнул, но не торопился отпускать меня. Он копался в секрет-карте, словно задался целью вырыть нечто интересное. Я стал терять терпение. Умудренный многочисленным общением с таможенниками, я вывел для себя нехитрую формулу: что бы ни случилось при проверке, никогда не задавай лишних и ненужных вопросов, не суетись и не отвлекай служащего от работы. Таможенник — тот же полицейский, только имеющий в своем рабочем арсенале более изощренные инструменты воздействия. Не понравился пассажир — поставит в паспорте красный штамп с надписью «отказано во въезде», и можно собираться в обратный путь с испорченным настроением, потерянными деньгами и вселенской ненавистью к бюрократии и произволу таможенных служб.