Космонавт-два
Шрифт:
Собравшиеся на старте аплодируют. Титов заметил, что Главный конструктор посматривает на часы, и, прервав аплодисменты, заканчивает:
— Я глубоко уверен в успехе полета. До скорой встречи, дорогие товарищи и друзья!
7 часов 12 минут. По открытой радиосвязи раздается команда:
— Приступить к посадке пилота.
Через несколько минут лифт доставил Титова к кораблю. С помощью инженера Е. А. Флорова и его коллеги он занял место в кабине корабля.
7 часов 38 минут. Закрыт входной люк. Евгений
— Все в порядке, счастливого полета! До встречи на Земле!
Посмотрел на часы: 7 часов 42 минуты.
Ведущий инженер был последним, с кем космонавт говорил непосредственно перед полетом. До старта оставалось более полутора часов. Стартовая команда завершала подготовку ракетно-космической системы к броску в космос.
По открытой связи все время идут переговоры между Землей — позывные «Заря» — и кораблем — позывные «Орел».
— Посадку произвел, все в порядке. Приступаю к проверке скафандра.
Через несколько минут:
— Проверка скафандра и кресла закончена. Все в порядке. Как поняли?
— Вас понял. Проверьте связь.
— Приступаю к проверке связи...
В это знаменательное утро мне предоставилась возможность побеседовать с академиком М. В. Келдышем, Президентом Академии наук СССР. Перед тем как познакомить меня с ученым, Сергей Павлович Королев рассказал, как много сделал Мстислав Всеволодович для определения основных задач изучения космоса, для разработки теоретических проблем космонавтики.
Выше среднего роста, сухощавый, смуглолицый, с копной седых волос, академик показался мне тогда старше своих пятидесяти лет. Из-под густых бровей на меня взглянули темные глаза.
— ТАСС хотел бы задать вам несколько вопросов,— обратился Королев к теоретику космонавтики.
— Пожалуйста.
Главный конструктор ушел.
— Научное значение полета «Востока-2» состоит в том, чтобы дополнить, проверить данные, которые получены в результате полета корабля «Восток» с космонавтом Юрием Гагариным на борту,— начал академик.— Нам хочется выяснить, каково влияние невесомости и других космических факторов на организм человека в течение, например, суток. Речь идет не вообще о влиянии невесомости на работоспособность космонавта. Нам важно установить главное — не окажет ли она вредное воздействие на организм пилота. Предстоящий полет космического корабля «Восток-2» — серьезный экзамен конструкторам корабля, ученым многих областей знаний, в той или иной степени принявшим участие в подготовке и проведении столь необычного эксперимента. Новый опыт покажет, что еще нужно сделать, чтобы жизнь человека на борту корабля во время более продолжительного путешествия протекала абсолютно нормально, а сам корабль был послушен управлению и с Земли и из кабины космонавта. Вы понимаете, что без этого нельзя совершенствовать пилотируемые аппараты, готовить их к многодневным рейсам. Каждое проникновение в космос дает нам, ученым, много нового, весьма ценного для глубокого изучения космических далей.
На стартовой площадке объявляется часовая готовность: до пуска ракеты — час. Члены Государственной комиссии, Технический руководитель полета вместе со специалистами опускаются в подземный
Все остальные, в том числе и автор этих строк, уезжают на пункты наблюдения, находящиеся примерно в полутора километрах от старта. Небольшая легкая веранда с дощатым полом и брезентовой крышей полна людей.
По открытой связи нам слышны переговоры между «Землей» и «Востоком-2».
— Как ваше самочувствие? — слышим мы вопрос к космонавту Технического руководителя.
— Самочувствие прекрасное, прекрасное,— повторяет Титов.— Спасибо за внимание.
Объявляется пятиминутная готовность. По переговорному устройству слышны голоса академика Королева и Космонавта-Два.
Королев. Стартовики, работающие сейчас на старте, передают вам привет и пожелания доброго полета. Выполняю их просьбу.
Орел. Большое спасибо.
Королев. Готовность одна минута. Буду вам транслировать команды. Как поняли меня?
Орел. Понял. К старту готов.
Все подались вперед. Лица напряжены, глаза сузились.
В наступившей тишине звучали одна за другой технические команды руководителя старта А. С. Кириллова. И, наконец, короткая, властная:
— Подъем!
— Есть подъем!
И в то же мгновение степь озарилась слепящим глаза всполохом пламени, взметнувшимся под основанием ракеты. Громоподобный гул сотряс воздух и нарастающим валом пронесся над пунктом наблюдения. Ракета медленно, кажется, очень медленно оторвалась от Земли и, будто нехотя, пошла вверх. Набрав силы, она все быстрее и быстрее устремляется ввысь.
— Пошла, родная! — радостно воскликнул Титов.
Напряжение, кажется, достигает высшей точки.
Монотонный отсчет времени полета ракеты наполняет тревогой души людей. Это можно понять: идет полет второго, еще только второго в мире пилотируемого корабля! Явственно ощущаю удары сердца, отдающиеся в висках.
— Двадцать секунд полета...
— Тридцать секунд полета...
Напряжение разряжает бодрый, правда, чуть глуховатый голос космонавта:
— Машина идет плавно, шум незначительный, очень незначительный.
— Вас поняли,— отвечает «Заря».
И снова монотонно, без всяких эмоций:
— Пятьдесят секунд полета. Машина работает устойчиво.
Не отрываю глаз от неба, в прозрачную, как хрусталь, глубину которого вонзается стреловидная ракета. Желтовато-красный огневой шар, бушующий в хвосте ее, похож на солнце. Кажется, два солнца светятся теперь над планетой. Но одно, рукотворное, с каждой секундой становится все меньше и меньше.
— Как самочувствие? — спрашивает «Заря» космонавта.
— Отличное самочувствие,— слышится в ответ.— Перегрузки растут. В иллюминаторе видна Земля. Видна Наша Земля, наша родная Земля.
— Понял вас.
— Вот показались облака,— продолжает докладывать Герман Титов.— Большие. Маленькие облачка. Незначительные. Перегрузки тоже небольшие. Все работает прекрасно.
Густой баритон Космонавта-Два так хорошо слышен, как будто летчик недалеко от нас. А между тем уже многие километры отделяют его от места старта.
Мысленно подсчитываю, сколько еще секунд осталось кораблю до выхода на орбиту вокруг Земли.