Космонавты живут на Земле. Книга 2

Семенихин Геннадий Александрович

—Смотри, Платонов! Это же «Заря»!

Высокий сутуловатый военврач увидел на ровном покрове степи серебрящийся круглый предмет, отсвечивающий в солнечных лучах.

—Кабина, товарищ генерал. Она самая. И парашюты рядом лежат.

Мочалов скомандовал летчику:

—Левый крен. Скорее левый крен! Вот же он! Вот! Неужели не видите?

Нет,

редко кто смог бы сравниться с этим моложавым, но уже начинающим полнеть генералом в поисках малоразмерных целей. Не зря он пролетал всю войну на штурмовике Ил-2, с которого хорошие летчики наверняка поражали не только населенные пункты, мосты, переправы, но и отдельные автомашины, танки и артиллерийские орудия на поле боя.

—Лестницу! — властно потребовал генерал.

Окрашенный в синий цвет вертолет повис в воздухе

и стал снижаться над степью. Винт работал на замедленных оборотах. Он уже не толкал кабину вперед, а только удерживал ее на одном месте на высоте трех метров от кочковатой земли. Медленно, медленно опустился вертолет на сухую знойную землю. В широком проеме распахнутой двери Мочалов видел желтую полосу иссушенной ветрами степи, черные комочки перекати-поля и струйки песка, взмывающие над ней. Этот песок ручейками переливался на белом шелке смятого и еще не собранного парашюта. Человек в оранжевой, демаскирующей его накидке, наброшенной поверх скафандра, стоял рядом с распластанным парашютом, широко расставив ноги в тех мягких коричневых ботинках с высокой шнуровкой, которыми пользуются только космонавты. Голубая, занесенная пылью «Волга» и девушка, робко топтавшаяся рядом, не привлекли его внимания. Генерал спустился по лестнице и бросился бегом к человеку. Генерал бежал, не разбирая дороги. Тяжело дыша, скорее от волнения, чем от бега, он остановился в трех шагах от Алексея и, растопырив для объятия руки, сказал:

—Иди сюда!

Увидев, что Горелов поднял ладонь к нагретому солнцем гермошлему и собирается рапортовать, Мочалов сделал

еще один шаг к нему и требовательно, совсем уже, что называется, генеральским баском повторил:

—Ну, иди, что ли, Алешка! Кому говорю!

Горелов бросился к генералу, ткнулся ему в грудь жестким гермошлемом.

Генерал помог ему отвинтить гермошлем.

—Спасибо, Сергей Степанович! — сдавленно воскликнул он. — Всем спасибо.

Мочалов сильными руками отстранил его от себя.

– Нет, постой. Это мы должны сказать тебе спасибо за то, что ты с честью прошел по звездной дороге. Да еще по какой!

– Если понадобится, я еще раз могу эту прогулочку повторить! — азартно проговорил космонавт. С загорелого лица Мочалова сбежала улыбка. Прищуренные глаза испытующе разглядывали заросшее жесткой щетиной, усталое и радостное лицо Алексея.

– Эт-то хорошо, — медленно произнес генерал. — Эт-то даже очень хорошо! Скоро мы будем готовить новый сложный полет. И будет очень важно, чтобы трехместный корабль повел человек, уже побывавший в окололунном пространстве... Ты — Алексей!

– Я готов! — не задумываясь, ответил Горелов.

Они шли по твердой, испеченной солнцем Земле. Алексей с наслаждением вдыхал раскаленный воздух карагандинской степи, слушал клекот парившего над их головами орла, далекий гул вертолетов, все еще круживших над районом его приземления.

«Отчего так прекрасно на Земле? — думал он. — Это, наверное, оттого, что на ней властвуют силы земного притяжения. И вовсе не одна, открытая стариком Ньютоном, Силы земного притяжения — их много, ребята! Это и любовь к седенькой старенькой матери, и улыбки друзей, и горячие ласки Лидии».

Что такое человеческое счастье?

Кому и какой мерой оно отпускается?

Вероятно, каждому, кто любит родную Землю, отцов и дедов своих, и жизнь, подаренную ему на этой Земле,

1964—1967