Косовский одуванчик
Шрифт:
– Это была страсть, не любовь.
– Бога ради, Мария, разве ты не видишь, на что я способен ради тебя. Я бросил все для того, чтобы жить с тобой в твоей стране!
– Не знаю, будешь ли ты любить меня после всего, что с нами случилось. Любовь – еще не доказательство, что ты именно из-за меня бросил родину, жену, сына...
– Что
– Ты доказать не только мне должен, но и моей стране, если после всего захочешь навсегда остаться в Сербии.
– Мы будем жить вместе...
– Будем, если останемся в живых.
– Нас от этого отделяет только луг. Разве за ним не твоя страна?
– Я должна кое-что сделать для своей страны, чтобы она тебе поверила, что ты не шпион, а человек, который хотел помочь ей.
Передо мной был человек, которого я больше не любила. Передо мной была Сербия. Я не хотела вести капитана Гарольда через луг, чтобы его убила мина, как новый взрыв ненависти к моей стране. Моя же смерть для Сербии не значит ничего. Скажут: так тебе и надо, блядь оккупантская!
Ой, Сербия, да пошла бы ты на хуй, первая рвану через лужок! Если останусь в живых – подарю вам Гарольда, и вы покажете его по телевизору как коронного свидетеля против НАТО.
Я осторожно шагала по лугу. Не знаю зачем, но туфли сбросила, как будто босой легче пройти минное поле. Босая, на лугу, вспомнила рассказ матери. Отправляясь с отцом на работу, она шла по лугу впереди него, сбивая росу, чтобы отцовские ботинки не отсырели. Это была любовь...
Оглянулась; улыбкой дала Гарольду знак – пока не следовать за мной. Потом зашагала быстрей. Надеясь, что еще не утратила навыки игры в классики и не наступлю на черту, и не вылечу из игры.
После каждого шага оборачивалась, опасаясь, что Гарольд пойдет за мной. Посылала ему воздушные поцелуи, но не была уверена, что он видит их в тумане. Да я и сама в этом тумане ощущала себя смертью,
– Где же вы, ети вашу мать? – спрашивала я зеленую траву про мины. – Где вы прячетесь, вы, маленькие черные твари ростом с медведку или крота?
Остановилась, трава колыхнулась... Это был первый ночной ветерок, от которого рождается рассвет.
Туман разбежался, будто кто-то порвал его в клочья.
Я повернулась и увидела в тридцати метрах от себя Гарольда, встревожено указывающего на небо.
Увидела – справа, от моста.
Вдоль реки летит вертолет...
Еб твою мать, что это еще такое?
Вертолет замер в воздухе, немного левее меня.
В дверях черной птицы висел Джон. За его спиной я увидела Скендера... Скендер, что ли, рассказал Джону про мины на лугу?
– Мария! – кричал Джон. – Берегись! Луг и река заминированы!
Я махнула Джону рукой – не волнуйся, знаю!
Но испугалась: а вдруг капитан Гарольд сейчас бросится ко мне?
Вертолет, словно опасаясь взрыва, взвился в небо. Я увидела Гарольда, который мог слышать или догадаться о цели их прилета.
Гарольд бежал ко мне. Крикнул со смехом:
– Смотри, не растопчи одуванчик!
И поскольку я сербка и не могу быть трусливее его, я рванулась к капитану английского королевского парашютно-десантного полка.
Стремясь друг к другу, мы перепрыгнули ОДУВАНЧИК, обнялись в воздухе, и больше на землю не возвращались. Мины, взрываясь одна за другой, унесли нас в небо.
Мы летели обнявшись.
Капитан Гарольд,
чтобы объясниться мне в любви.
Я, Мария Лепич,
чтобы стать Сербией.
Сербия, мать твою, разве мне это надо было?
После всего этого,
я прекратила понимать...