Косплей Сергея Юркина. Сакура-ян
Шрифт:
— Просто захотела похвастаться. — объясняю я учительнице.
— Берёшь ответственность на себя? — приподнимает в ответ та правую бровь. — Если хочешь славы, отдай свои письма в музей. Там их смогут увидеть гораздо больше людей.
— Спасибо за совет, сабоним, — вежливо наклоняю я голову.
— Пожалуйста, ученица. Ты подготовилась к сегодняшнему уроку? Выполнила моё задание?
— Я старалась. — даю «обтекаемую» трактовку своей готовности.
— Представь результат своего усердия. — просит сабоним и властно кивает. — Читай новые стихи!
Чуть слышно вздыхаю и, набрав воздуха,
Я отрастила волосы ниже плеч,
Но никто в них не запускает пальцы
Никто не станет меня беречь,
Я — чемпион одиноких танцев!
(стихи А. Гончаровой)
— Что это? — удивляется учительница, раскрывая глаза.
— Сиджо! — уверенно заявляю я. — Женская лирика, страдание, непредсказуемость — всё есть!
— Не то! — отрицательно мотает головою сабоним. — Совершенно неправильная размерность стиха и нет сладкозвучия.
— «Сладкозвучия»?
— Да. Попробуй что-нибудь другое.
Ты уходишь в закат, поджигая последний мост,
Я смотрю тебе вслед, не пытаясь найти причин.
Ну уж если это не подходит, тогда не знаю, что вообще нужно!
— Это лучше, — признаёт учительница. — Но ещё далеко до идеала.
— Я не стремлюсь к нему.
— Почему?
— Он скучен. Пару раз посмотрел и поставил на полку. В нём уже нечего улучшать, не к чему стремиться. Незавершённость порождает мысли и желание закончить или переделать. Побуждает к творчеству, сабоним.
— Странная мысль. Но твои результаты ещё далеки до того, чтобы их «поставить на полку». Тебе нужно больше практиковаться. Прочти что-нибудь ещё.
Без всякого удовольствия смотрю на учительницу. Не, конечно, могу сказать — «больше нету!». Однако я потратил прилично времени и сил, соединяя слова во всяких комбинациях. В результате получилось достаточное число забавных поэтических «уродцев», и просто жалко хотя бы раз не явить их миру. Создавал ведь. Старался. А другого случая, кроме этого урока, похоже, прочесть их просто не будет. Кому они нужны?
Обманчива наша земная стезя,
Идёшь то туда, то обратно,
И дважды войти в одну реку нельзя
А в то же говно — многократно!
(стихи И. Губермана)
— ЮнМи! — возмущённо восклицает учительница на фоне смеха за партами. — Что за лексика?!
— Это личные жизненные наблюдения, сабоним. Если вы про слово «гавно», то это ещё мягко. Правильно было использовать здесь — «дерьмо», но оно не рифмуется.
Класс впадает в веселье. Учительница сердится.
— ЮнМи! Прекрати! — требует она и говорит. —
— А если таких «событий» много, тогда как быть?
— Тогда нужно сесть и подумать. Понять, почему они так часто происходят. Когда причина станет ясной, составить план, найти единомышленников и двигаться к цели вместе со своей командой!
— Это сложно, — отвечаю я, думая, что аджума не только литератору преподаёт. Она, похоже, здесь ещё на полставки психологом подвизается. Причём, -американской школы психологии. Душок какой-то больно знакомый от её слов пошёл…
— Почему? — вновь повторяется с вопросом сабоним.
Вздохнув, читаю ещё одно, как-то само-собой слепившееся четверостишье:
Кровь моя холодна
Холод её лютей
Реки, промёрзшей до дна,
Я не люблю людей.
(автор И. Бродский)
Воцарившееся было веселье исчезает, наступает тишина. Не оглядываясь, буквально физически ощущаю направленные на меня со всех сторон взгляды.
— Правда? — как-то немного испугано спрашивает учительница.
— А кто их любит, людей? Ну, разве кроме своих близких?
— Так нельзя, ЮнМи. Каждый человек находится в коллективе. А коллектив может существовать только благодаря взаимопониманию, дружбе и любви. В итоге выигрывают все. Иначе ничего не получится.
— У меня другой случай, — говорю я и объясняю какой:
Мне в жизни крупно подфартило
Найти свою стезю и кочку
И я не трусь в толпе актива
А выживаю в одиночку.
(стихи И. Губермана)
— И это неправильно! — сердится сабоним. — Вот именно, что выживаешь, а не живёшь! Не стану утверждать, что так и есть, но кажется, — ты оказалась в «Анян» большей частью именно из-за своего себялюбия и эгоистического отношения к окружающим!
Ощущаю, как эмоциональный фон вокруг становится настороженным. Коллектив за партами напрягся и ждёт моего ответа на обвинение. Делаю паузу, обдумывая то, что хочу сказать.
— Люди всякие нужны, люди всякие важны, — говорю я. — Историю вершат одиночки, но общество не принимает мыслящих вне его границ. Тех, кто позволяет себе такое, изгоняют, подвергнув обструкции. Всегда так было. Но без отщепенцев жизнь превратилась бы в стоялое болото, с протухшими тысячу лет назад правилами. Вот, сабоним, вы носите юбку, длиной чуть ниже колен. Да, удобно, когда ноги не путаются в одежде, волочащейся по полу. Однако, по совсем недавним историческим меркам, к примеру, в эпоху Чосон, толпа за такой наряд оплевала бы вас и прокляла до седьмого колена. Вы представляете, сколько дерьма получили те женщины, которые боролись за право носить то, что им нравится, а не то, что принято?