Кость Войны
Шрифт:
И было еще кое-что… Кость Войны! Этот шлем будет принадлежать ему, Ургольду! Но сначала он разберется с людьми, осмелившимися отнять Кость у господина. И первой будет рыжеволосая дрянь.
Ургольд размахнулся, вскинув меч над головой… Оружие, вдруг страшно потяжелев, вывалилось из его рук. Что-то шевельнулось за спиной северянина, но повернуться и посмотреть – что именно, он не смог. Не сгибая ног, всем телом, будто срубленное дерево, Ургольд плашмя грохнулся о камни. И Марте, и Берту, и Самуэлю, только что пришедшему в себя, стала видна рукоять кинжала, вонзившегося
Выступивший из мрака человек был очень молод – пожалуй, он не прожил еще полных двадцати лет. Был он невысок и двигался легко и почти неслышно, как барс. Волосы, туго стянутые на затылке пучком, отливали медью, немного косящие глаза мгновенно перелетали от одного предмета к другому. Кожаная одежда обтягивала стройное тело, не обремененное пока тяжелой мужской мускулатурой. За широким поясом поблескивали несколько ножей, и короткая кривая сабля сияла стальным полумесяцем.
– Кажется, никто не успел серьезно пострадать, – проговорил он, оглядев присутствующих. – Что этому здоровяку от вас понадобилось? И что вообще здесь происходит?
Он несколько озадаченно хмыкнул, когда Марта, которой он в первую очередь адресовал вопрос, вместо того, чтобы ответить, метнулась к стонущему на земле Берту. А Самуэль, вздохнув, развел руками, словно хотел сказать: «Такие, брат, тут дела творятся, что так сразу и не объяснишь…»
Юноша подождал еще немного, потом пожал плечами, подошел к телу Ургольда, рывком вытащил кинжал и принялся деловито отирать лезвие о край нательной рубахи северянина.
Между тем Берт открыл глаза. Самуэль, оглянувшись на него и Марту, подковылял к юноше и осторожно тронул его за локоть. Тот понимающе кивнул – и они оба отошли на несколько шагов.
– По-моему, на моих висках прибавилось еще несколько седых прядей, – выговорил Берт первое, что пришло ему на ум.
– По-моему, тебе больше не придется беспокоиться о седине на висках, – ответила Марта, держа его голову на коленях.
– Я и не беспокоюсь. Говорят, ранняя седина придает мне некое… своеобразие.
Марта попыталась усмехнуться. И это у нее получилось.
– Я всегда знала, что ты – просто невероятно своеобразен, – сказала она.
Они помолчали.
– Все закончилось, – проговорил, наконец, Берт. – Боже, как я устал…
– Да, – ответила рыжеволосая. – Мы уйдем отсюда, поселимся в гостинице какого-нибудь городишки… И… через несколько дней, как-нибудь утром я проснусь одна.
Берт не думал ни мгновения, прежде чем ответить.
– Этого не будет, – сказал он.
– Альберт Гендер, – вздохнула Марта. – Ловец Теней из Карвада… Меня ты можешь продолжать обманывать сколько угодно. А самого себя…
Вопреки ее ожиданиям, Берт не спешил возражать. Он посмотрел в небо, начинающее уже сереть, небо, где разглаживались багровые складки, и медленно проговорил:
– Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада, шел к этому месту всю жизнь. Чтобы найти здесь свою судьбу. Так говорил Маргон, Один-из-Четырех. Так говорил Эолле Хохотун. И оба они были правы. Нет больше Ловца Теней. Остался – Альберт Гендер.
Кажется, Марта не ожидала такого.
– Эолле презирает людей, – сказал еще Берт. – В этом его ошибка. Он видит в нас ничтожных, слабых червей, слепо следующих путями своих судеб. Он не способен понять, что в нас есть кое-что… неподвластное ни Небесам, ни Преисподней. Кое-что могущее разом изменить судьбу всего мира. Я даже могу сказать, как это называется…
Но Берт не стал говорить этого слова. Он прочитал его в сияющих глазах Марты, и нашел это вполне достаточным. Рыжеволосая поняла его.
– Чем ты будешь заниматься? – тихо спросила она.
Альберт улыбнулся – от этого корочка засохшей крови на его лице покрылась трещинками. И вместо ответа сжал руку рыжеволосой.
– Э-э… – раздалось тоненько из сумрака. – Хозяин! Может быть, пора уходить отсюда, хозяин? Если вы серьезно ранены, господин Тильберт любезно согласился помочь нам…
– Тильберт Расмус, – представился юноша, появляясь рядом с Самуэлем. – Я родом из западных лесов. Как выяснилось, мы с уважаемым Самуэлем земляки. Меня тоже не прельщало ремесло лесоруба, и в прошлом году я покинул родной поселок.
– Далеко тебя занесло, – сказал Берт приподнимаясь.
– Я странствую, – беспечно мотнул головой юноша, – пока не могу найти занятия по сердцу. Слышал, что в здешних местах воюют, и вот… Решил предложить себя в качестве солдата – я довольно ловко владею оружием. Хотя всю жизнь посвятить сражениям не собираюсь. Честно говоря, я и сам не знаю, к какому делу себя приложить. Да! – воскликнул он, о чем-то вспомнив. – Вы не видели здесь старого господина в синем плаще с меховым колпаком на голове? Я встретил его вчера, когда смеркалось, и он предложил сопровождать его до Руима. Обещал хорошую плату. Но у подножия гор мы наткнулись на орду бегущих куда-то людей. Тьма, сумятица… Я потерял своего старика…
– Нет, – ответил Берт. – Не видели… Но мне кажется, что ты напрасно потратишь время, разыскивая этого старого господина. Синий плащ, говоришь? Меховой колпак?.. Что случилось? – спросил он у Самуэля, который, шагнув за спину юноше, знаками всячески пытался обратить на себя внимание Ловца.
Самуэль рысцой подбежал к Берту, склонился над ним и прошептал:
– Кость Войны! Я был уверен, что она лежала во-он у того камня. Ее нет! Ее нет, хозяин! Куда она могла провалиться?!
Берт минуту молчал.
– Если она куда-то провалилась, – проговорил он. – Туда ей и дорога.
Маргон подождал, пока шаги четверых стихнут и, сложив пальцы обеих рук в хитрую фигуру, позволил своему телу стать видимым. Сдвинув меховой колпак на лоб, он почесал затылок. Затем облегченно выдохнул и закинул за плечи темный мешок.
Тьма на небе рассеивалась. Долгая ночь подходила к концу, и первые лучи восходящего солнца казались нежно-розовыми, как весенние цветы.
«Тьма к Тьме, – думал Маргон, выбирая глазами, где лучше навесить радужную паутину портала. – Пусть вещь из Тьмы навсегда уйдет из мира смертных. Здесь ей не место… И я сам займусь этим…»