Костер и Саламандра. Книга вторая
Шрифт:
— Это не фарфор, — с тенью даже самодовольства объяснил Фогель. — Это тот самый новый материал, о котором сейчас все говорят: каучук. Из фарфора только лицо, леди Карла, а тело — из белого каучука. Лёгкий материал, упругий, пружинит.
Я тронула белую гладкую ногу. На ощупь она напоминала холодную человеческую кожу — мне даже стало жутковато на миг.
Я взяла куклу за руку. Скрыть серебряные шарниры, двигающие пальцы, мастера не сумели, но кисть…
Я не могла взять в толк, как они успели создать за день этот шедевр — пока не поняла, что, по всей вероятности, наши
Чудовищно дорогой, очевидно. Потрясающе красивый. Очень странный.
Никакой загробной жути.
И всё-таки… всё-таки…
— Вот так и становятся неувядающе прекрасными, — весело сказала Виллемина. — Карла, дорогая, скажи этим гениальным мастерам, что я не ожидала. Они меня восхитили.
— Государыне очень нравится, — сказала я дрогнувшим голосом.
Фогель прослезился:
— Государыня слышит?
— И видит, — сказала я.
Я уже заставила себя смириться — и сейчас меня очень грело, что наши драгоценные кукольники нашли способ не выставлять кости Виллемины напоказ. Они сделали больше, чем в принципе возможно, думала я… и всё-таки…
Наша государыня — кукла.
Наша бесплотная государыня.
Наша самую малость овеществлённая душа.
Чрево адово.
— Мне кажется, ты огорчена, — сказала Вильма.
— Пытаюсь представить, каково тебе будет внутри этой куклы, — ляпнула я мрачно. Не хотела настолько жестоко, но сорвалось.
— Никогда не заболит зуб! — радостно объявила Вильма.
И я снова чуть не расплакалась. Но плакать, в общем, было некогда. Я отправила человека за наставником Лейфом — он мне нравился и уже один раз сделал то, что нужно. Пока ждали Лейфа, мы с Друзеллой одели… куклу…
Как ранним утром — в рубашку и нижнюю юбку.
В одежде кукла до жути походила на Вильму. На спящую фарфоровую Вильму — даже локон выбился на висок.
— Невероятно хороша, — восхищённо вздохнула Вильма. — Идеальная я.
А мне почему-то опять хотелось разреветься.
Время шло к десятому часу вечера, но Лейф пришёл быстро.
— Можно подумать, вы через зеркало пришли, как вампир, святой наставник, — сказала я. — Просто пулей долетели.
— А я не из дома, — сказал он. — Я из храма Путеводной Звезды и Благих Вод, леди Карла. Молился вместе с наставником Элией за государыню — и задержался вот… сам не понимаю, почему. Показалось, что могу понадобиться.
— Скажи святому наставнику, что меня поражает его интуиция, — улыбнулась Вильма. — Может, это Промысел?
— Государыня думает, что это вам с небес намекнули, — сказала я. — Шутит, но в таких шуточках есть доля истины. Ведь нашего гонца тоже что-то толкнуло идти за вами не домой, а в храм. Может, конечно, просто перепутал, а может, и его Судьба вела, кто знает.
Но это он, кажется, уже не слушал: он уставился на куклу, сидящую в кресле Вильмы:
— Господи милосердный…
— Нет её там ещё, — сказала я. — Она рядом. Но это уже ненадолго. Пойдёмте в дворцовую часовню, наставник Лейф.
Куклу хотел поднять мэтр Фогель, но его отстранил Валор, очень деликатно, но
— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, прекраснейший мессир Валор, — улыбнулась Вильма. — Теперь между нами будет больше общего, чем раньше.
Валор чуть поклонился — и взял куклу так, будто она уже была живая и ей надо было поудобнее лечь на его руках.
— А почему в часовню, леди Карла? — спросил Лейф довольно неуверенным тоном.
— Ну… — я пожала плечами. — Не знаю. По-моему, в храме как-то нехорошо рисовать на полу. И потом, там же пол-то мозаичный, там роза ветров перед алтарём, а выстраивать звезду поверх любого рисунка — дело рискованное. Лучше в часовне, там пол гладкий.
— Но ведь в часовне или в храме — всё равно обряд… того… как его… — замялся Лейф.
— Нет, — отрезала я. — С адом я уже договорилась. Ваше дело — обратиться к Высшим силам. Я хочу… в общем, я намерена просить помощи. У Неба.
Лейф больше не спорил, только покачивал головой, как будто всё никак не мог успокоиться. И мы пришли в часовню вчетвером: я, Лейф, Валор и Виллемина.
В часовне было совсем темно, только громадная луна светила в стрельчатые окна, как небесный фонарь. Лейф принялся зажигать свечи. Я взяла свечной огарок — и принялась рисовать храмовым воском звезду с двумя Узлами, а потом третий — вокруг.
Тяпка, которая проскользнула в часовню за нами, тихонько легла в тени и наблюдала, поблескивала из темноты глазами, в которых отражались свечи.
А Валор с куклой и Вильма стояли рядом и смотрели — зато я решила не смотреть на них, пока не закончу. Я изо всех сил старалась ничего не перепутать.
Странно так в часовне было… чувствовала я себя странно.
От полной луны, свечей и моей решимости Дар должен бы был полыхнуть стеной, но не полыхнул, а наполнил меня равномерно — не как пламя, а как свет. Такой прозрачный жар — мне казалось, что я его даже вижу: кончики пальцев у меня просвечивали, будто я ими пыталась закрыть лампу.
И когда я замкнула третий Узел, линии тоже засветились — непривычно, тем тёплым неярким светом, каким светится воск зажжённой свечи возле самого пламени.
— Что мне теперь делать, леди Карла? — спросил Лейф, вставив в подсвечник на алтаре последнюю свечу.
— Молитесь о милости Божьей для души Виллемины, — сказала я и повернулась к Вильме и Валору. — К вам это тоже относится, кстати. Хоть про себя, хоть вслух — молитесь тоже.
— Карла, милая, что ты задумала? — удивилась Вильма. — Разве так можно?
— Это с самого начала слегка безумно, — кивнул Валор. — Мы ведь знаем, деточка, что никакого третьего Узла нет. Просто не существует такого обряда. Что же ад продал тебе?
— Ад знает, — хмыкнула я. — И я знаю. И Господь знает.
Дар так сиял сквозь меня, что я сама себе казалась ламповым стеклом вокруг него.
Лейф запел — и я с ним.
Получилось неожиданно хорошо. Мы как-то сразу попали в такт — и я слышала, как тихонько подпевает Вильма. Я пела и смотрела, как ведёт себя моя звёздочка с Узлами на полу часовни, погаснет ли она от Святого Слова, — но она потихоньку разгоралась, как огонь костра.