Костёр в ночи
Шрифт:
Сейчас Денсаоли рада была бы сказать, что тогда всё обдумала. Что решила: ей необходим этот козырь в рукаве, на всякий случай. Однако в действительности её просто переполнили эмоции. Волнение, страх, любопытство — всё сразу. Эта смесь огнём жгла её нутро. И пальцы сами собой сомкнулись на чёрном камне, будто надеясь получить от него избавление, научиться властвовать над внутренним огнём.
Было больно, но Денсаоли не издала ни звука. Всё смешалось в голове. В какой-то миг ей показалось, что она уже лежит обнажённая с Мортегаром,
Но морок быстро рассеялся, камень выпал на стеклянный столик, а на руке Денсаоли вспыхнула и медленно угасла алая печать.
Дёрнулся и приоткрыл глаза Мортегар.
Денсаоли улыбнулась ему, игнорируя бешено бьющееся сердце:
«С пробуждением, сэр Мортегар».
Чтобы скрыть волнение, она принялась небрежно катать камень с печатью по столу.
«От-дай», — еле слышно прошептал Мортегар.
И Денсаоли, демонстративно взяв печать кончиками пальцев, передала её Мортегару. Смотрела, как он возится с Хранилищем и ящичком. Смотрела и чувствовала, как постепенно успокаивается сердце. Мортегар ничего не заподозрил. Ему было так плохо, что он вообще не обращал на неё внимания. А потом стало ещё хуже...
— Зачем я это сделала?
Вытащив руку из-под головы, Денсаоли зажгла печать и с минуту смотрела на неё. Бесполезный узор. Некому было взять её в ученицы. Все маги Огня оказались по ту сторону баррикады. А если бы у неё было Магическое зрение Огня...
Устав ворочаться, Денсаоли выбралась из мешанины простыней, открыла окно и позволила ночному ветру охладить её обнажённое тело. Постояла так с закрытыми глазами, пока кожа не покрылась мурашками. Потом накинула халат и вышла из покоев.
Она направлялась в Святилище. Место, которое всегда её успокаивало и давало какую-то надежду. По пути ей никто не встретился — дворец спал. Только в одном зале сейчас сидели маги-убийцы и вглядывались в зеркала, на которые передавалась панорама Дирна. Вглядывались безуспешно — ведь иначе её бы уже известили.
С раздражением Денсаоли поняла, что в Святилище кто-то есть. Кто-то стоял на коленях перед статуей, изображающей женскую ипостась Воздуха — Психею — и, видимо, молился. Денсаоли замерла у входа, не желая обращать на себя внимание, не желая разрушать молитвенного уединения неизвестного.
Здесь нельзя было зажигать свечи и факелы, нельзя было вносить сюда яркие проявления других стихий, поэтому свет проникал только через большие окна. Луна сияла чрезвычайно ярко в эти дни, и Денсаоли, несколько минут постояв неподвижно, разглядела, кто притаился у ног Психеи.
Имя она вспомнила не сразу, но всё-таки вытащила его из памяти: сэр Мердерик. Добровольно безродный, её двоюродный дядя. Странный человек. С тех пор, как он поселился во дворце, ни разу не пожелал с нею увидеться. Это, пожалуй, можно было счесть даже невежливым.
— Прости, — расслышала
Денсаоли поёжилась. Вряд ли таким образом Мердерик скорбит по её настоящему отцу, своему двоюродному брату. Здесь слышалось иное чувство.
Мердерик поднялся на ноги, и Денсаоли стала видна чаша. Невежественный человек сказал бы, что чаша, стоящая у ног статуи, пуста. На самом деле в ней был воздух. Воздух, в который обратилась плоть самого первого мага Воздуха. Тот, кто попробовал бы сунуть туда руку, жестоко поплатился бы за эту дерзость. Святилище не терпело дураков.
— Не спится, госпожа Денсаоли? — спросил Мердерик, глядя в сторону.
— Тревожат разные мысли, — отозвалась девушка.
— Вот и меня тоже. Всё-таки мы родственники. Должно быть у нас что-то общее.
Он как будто заставлял себя говорить дружелюбно. На самом деле душою он был далеко отсюда.
— Мы с вами так толком и не поговорили. — Денсаоли привычно улыбнулась и сделала шаг навстречу дяде. А он вдруг содрогнулся и отступил. Она замерла.
— Я привык молчать, — пробормотал Мердерик. — В моих странствиях со мной беседовал лишь ветер, да редкие птицы. И меня это не тяготило.
Занятно. Это он так попросил её заткнуться? Или вообще послал куда подальше? Хорошенький тон в разговоре с главой клана! Да понимает ли он, что достаточно одного её слова, чтобы ему отсекли голову?!
— Кажется, я разозлил вас, — заметил Мердерик. — Прошу прощения. Конечно, у вас сейчас много забот, и, наверное, нет рядом человека, которому можно было бы довериться, выговориться.
Настроение Денсаоли сменилось, как направление ветра. Она вздохнула:
— Я практически не знала отца. Только со слов господина Искара. Он был для меня всем...
— Как это похоже на Агноса, — перебил Мердерик. — Отдать дочь в руки развратного проходимца с сомнительной репутацией.
— Он хотел меня спасти! — вскинула голову Денсаоли.
— Вот как? И, возможно, вы знаете, от кого?
Нехотя Денсаоли покачала головой. Эту загадку она пока не разрешила, хотя перерыла все архивы отца. Нигде не было упоминаний о какой-то опасности. Никто не посягал на власть в клане.
— Знаю лишь, что эти люди убили мою мать, — тихо сказала она.
Мердерик так не к месту усмехнулся:
— Убили мать... Какая... Какая низость! Убить ни в чём не повинную женщину. И ради чего же? Ведь если им нужна была власть, достаточно было убить самого Агноса, а с его головы и волоска не упало...
— Хватит! — крикнула Денсаоли, и её голос эхом разнёсся по Святилищу. — Мне неприятно говорить об этом... так.
Мердерик смиренно склонил голову.
— Как успехи в поисках беглых магов? — перевёл он тему.
— Никак, — отрезала Денсаоли. — Складывается впечатление, что вы ошиблись.