Костер желания
Шрифт:
– Приходи ко мне ночью. Без всяких условий.
– Это попытка проверить мои чувства или ты просто хочешь расквитаться со мной?
– Сама решай, стоит ли идти на риск ради меня.
Вернувшаяся из детской Леонора ни в чем не упрекнула Николь, счастливая уже тем, что с сыном ничего не случилось.
– Полагаю, мне следует поблагодарить Маркуса за заботу о Луисе, — с неохотой проговорила она. — Тем более ему пришлось пойти на такие жертвы — Луис был мокрым по уши. Это ему за то пренебрежение, с которым он относился ко мне и моему ребенку, — с довольной улыбкой добавила Леонора.
– Тебе, наверное, здорово от него досталось за этот год? —
– Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться, — заверила ее мачеха. — Наоборот, наши с ним перебранки оказались прекрасным развлечением. К тому же в одном Маркусу надо отдать должное он всегда вежлив со мной в присутствии посторонних. Поэтому с полной уверенностью можно сказать, что сегодняшний вечер пройдет спокойно.
– Сегодняшний вечер? — переспросила Николь, чувствуя, как ее одолевают неприятные подозрения.
— Будущие крестные родители Луиса и еще несколько самых близких друзей сегодня у нас ужинают, — пояснила Леонора. — Ничего особенного, так что можешь надеть то, в чем чувствуешь себя комфортнее всего.
Комфортнее всего я бы чувствовала себя в своей комнате, с отчаянием подумала Николь. Как она сможет показаться на глаза людям, бывшим свидетелями безобразной сцены, происшедшей на свадьбе Леоноры и Эдуардо! А Маркус? Каково будет ему? Придется сделать вид, будто ничего особенного не произошло, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. Только это будет нелегко.
Вечер действительно оказался не из легких. Николь изо всех сил старалась не замечать обращенных на нее любопытных взглядов и никак не реагировать на доносящиеся со всех сторон обрывки фраз. Поведение Маркуса было выше всяческих похвал. Он вел себя по отношению к ней безупречно: ничем не выдал напряжения даже в тот момент, когда, садясь за стол, обнаружил, что ему отвели место рядом с Николь.
Поскольку за столом собралось не больше десяти человек, разговор велся на самые общие темы. Из-за хозяйки говорили в основном на английском: несмотря на то, что Леонора провела в стране уже больше года, она так и не выучила испанского. «Зачем учить испанский, если вокруг все говорят по-английски?» — обычно говорила она.
Николь почти не участвовала в общей беседе, едва понимая, о чем идет речь. Сейчас она могла думать только о Маркусе и о том, что этой ночью они вновь будут любить друг друга.
Как назло, вечер тянулся бесконечно долго. Оказавшись наконец в своей спальне, Николь приняла душ и переоделась в черную шелковую ночную рубашку, отделанную изящным кружевом. Перед тем как покинуть комнату, она еще побрызгалась любимыми духами и накинула поверх ночной рубашки элегантный шелковый халатик в тон. Осторожно прикрыв за собой дверь, она прислушалась к стоявшей в коридоре тишине: дом был погружен в сон. Стараясь не шуметь, Николь через весь коридор двинулась к спальне Маркуса, располагавшейся в противоположном крыле особняка. Повернув ручку, она вошла в комнату без стука и остановилась у двери. Маркус, обнаженный, лежал на кровати поверх покрывала. В свете ламп, стоявших на тумбочках по обе стороны широкой низкой софы, служившей ему ложем, его тело казалось еще более смуглым. Николь провела языком по пересохшим губам, голос ей не повиновался.
– Закрой дверь, — негромко произнес Маркус.
– Похоже, ты ни капли не сомневался в том, что я приду, — заметила она, прикрывая дверь.
– Не сомневался, — он не сводил с нее взгляда. — Прекрасно выглядишь. И, разумеется, знаешь об этом Впрочем, на сегодня достаточно слов. Раздевайся.
Он хочет заставить ее раздеться у
– Думаешь, этого достаточно, чтобы я снова оказался у твоих ног?
– Я здесь только потому, что не могу без тебя. Весь этот год я умирала от тоски и желания.
Его губы искривила язвительная усмешка.
– Не стоило так мучиться. Без сомнения, вокруг тебя полно других мужчин, которые рады удовлетворить твои желания.
– В чисто физическом смысле — вероятно. Но я ничего о них не знаю и знать не хочу. — Ее голос срывался. — Я люблю тебя, Маркус, и в этом вся разница. Как же мне доказать это!
– Эта ночь, если, конечно, ты решишь остаться со мной, все равно ничего не изменит.
Николь и сама прекрасно понимала, что надеяться ей не на что. Он не собирается сдаваться на этот раз.
— Ты сказал, «если я решу остаться», — разве у меня есть выбор?
– Насильно тебя никто удерживать не станет. Решишь уйти — пожалуйста.
– Я не могу, — прошептала она, проводя рукой по его лицу. — Я слишком сильно хочу тебя.
Николь почувствовала, как напряглась его рука, ласкающая ее живот. Маркус потянулся к ней, ловя губами ее рот. Его губы впились в ее с какой-то первобытной силой. Боль и удовольствие слились воедино в этом поцелуе, вызвав бурную ответную реакцию Николь. Повалившись спиной на кровать, она опрокинула на себя Маркуса, с наслаждением принимая тяжесть этого разгоряченного тела. Ощутив бедром его напряженную, воинственно вставшую плоть, Николь чуть передвинулась, помогая Маркусу войти в нее. Два тела слились в единое целое, двигаясь в унисон. Время, расстояние — все эти атрибуты прошлой разлуки были больше не властны над безудержным желанием, охватившим их. Забыв обо всем, Николь предавалась страсти, ведущей ее к пику мыслимого и немыслимого наслаждения, испытать которое она могла только в объятиях Маркуса. Стон, сорвавшийся с ее губ, когда они одновременно достигли зенита страсти и на смену учащенному движению тел пришла блаженная неподвижность, стал квинтэссенцией того, что может произойти между мужчиной и женщиной.
Постепенно силы начали возвращаться к Николь. Позабытое за этот год ощущение покоя и радости полностью овладело ею. Маркус был рядом, она все еще чувствовала его тело, распластанное на ней. Николь прижалась губами к растрепавшейся темноволосой голове, покоившейся на ее плече. Приподнявшись на локте, Маркус посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. На какое-то мгновение Николь показалось, что он забыл о причиненной ему боли и простил ее, поняв — они не могут друг без друга. Но только на мгновение.
— Это все, на что ты можешь рассчитывать, — проговорил он сквозь сжатые зубы, поднимаясь и отворачиваясь от нее.
Лицо Николь дернулось, как от удара. Но даже если бы он действительно ударил ее, она не испытала бы такой боли. Николь потребовалось собрать все свое мужество и силы, чтобы подняться с постели и пройти через комнату к тому месту, где она оставила вещи. Если можно было хотя бы ненавидеть его! Но не получается. Пока не получается. Он предупреждал, что ей придется пойти на риск. И она решила рискнуть ради него. Что ж, значит, некого винить — конец истории.