Костер
Шрифт:
Посреди дороги маршем близилась к милиционеру колонка красноармейцев. Дойдя до него, она по команде начала поворот на перекрытую сторону и зашагала к приземистому дому с вывеской «Фабрика-кухня». У подъезда дома строй сломался. Почти сразу от кучки отделился один красноармеец и побежал назад через дорогу, то ловко ныряя, то останавливаясь перед носом двинувшихся машин.
Пастухов увидел играющее ярким оскалом лицо, мигом признал в подбегавшем Веригина, да только и мог выговорить:
— Матвей!
Он тряс ему руку, быстро мигал, не отрывая взгляда от сияющего
— Бедствие терпите, Александр Владимирович? Я сразу увидел вас, — весело говорил Веригин. — Да сержант сперва ни в какую! Я ему объясняю, что это мояна дороге стала, — Матвей тряхнул головой на машину, — надо, мол, помочь. Ну, ясное дело, шофер шоферу кум. Валяй, говорит, чтобы только раз-два. Нас который день сюда обедать водят. Ни за что не пустил бы сержант, а с обеда — ничего, валяй, говорит, коли с пустым брюхом хочешь остаться, — это он так, для строгости.
Обрадованная и пристыженная своей незадачей, бросилась к Матвею Юлия Павловна и тоже горячо жала ему руку, лепеча о зажигании, которое в полном порядке, но почему-то, однако, теряется.
— Не должно быть, — веско отвечал Веригин, — Я вам, Юлия Павловна, говорил, подача у нас шалила. Не поспел я перед уходом заняться. Взгляну.
Все у него заладилось, как у хозяина, который отлучился из дома и через часок вернулся продолжать неконченую работу. Когда он продувал насосом бензопровод, снова подошел прилично неторопливый милиционер.
— Моя, — осведомил его Матвей, опять кивком показывая на «кадиллак». — Сколько лет водил. Да пришло время… — И он провел, для понятности, рукою от своей пилотки к сапогам.
Милиционер понаблюдал за его работой, покосился на Юлию Павловну.
— Любители! Все в одного, — невозмутимо сказал он чуть в сторонку и удалился на свои, как видно, обычные пять шагов. Мотор ожил. Веригин сел за руль, отвел послушную машину к тротуару. Тут приспел разговор по душам, и Александр Владимирович спросил, где же Матвей стоит и получил ли уже назначение. Веригин улыбнулся.
— Стоим в городе Энске. А направление, надо ожидать, будет в энский полк энской дивизии.
— Прямо секретная особа! — восхищенно сказала Юлия Павловна. — Нет, правда, где же вы?
— До прошедшей недели был на гипподроме.
— Как так? В кавалерию, что ли, попал? Что там, на бегах? — удивился Пастухов.
— Гараж! — со смехом сказал Веригин, но сейчас же нахмурился. — Попал я по специальности, в автомобильную роту… словом, одной части. Приказом командируют в тот же день наших ребят на приемку машин. И меня с ними. Приемка на бегах. Машины идут с утра до ночи. Всех что ни есть марок. Из учреждений, от торговой сети, а которые, вот, как наша, от личных владельцев. Одним словом, мобилизация. Весь транспорт согнали. Со всей, почитай, Москвы. Шоферы руками разводят — вот это гараж! Из конца в конец весь гипподром. И все гонят. А как приказали наряды давать на выезд, которую куда, — тут началось!.. На весь гипподром нашлось одно ведро. А половина машин без воды —
— Черт знает! — воскликнул Пастухов, с досадой хлопнув себя по коленке.
Веригин вдруг, точно заговорщик, тихо и крайне озабоченно спросил:
— Нашу еще не истребовали?
Вопрос задавался, вероятно, не без лукавства. Заметив, что у Юлии Павловны на секунду перехватило дыханье, Веригин добавил:
— «Кадиллак» один тоже доставили на бега. Как миленького. Похуже нашего будет…
— Сдавать придется? — спросил Пастухов, и опаска послышалась в его голосе.
— Да ведь сдают… Насчет нашего — что может остановить? Иностранная марка. Запасных частей, сами знаете, никаких. Начальники, конечно, могут позариться. Им что! Поездил — бросил. Но если вам похлопотать — может, и не заберут.
— Разумеется, будем хлопотать, — словно опомнившись, спохватилась Юлия Павловна. — Я понимаю — грузовики или, пожалуйста, «газики», «эмки». Но к чему на войне «кадиллак»?
— Сгодится, Юлия Павловна. Текущий момент нынче такой, что все сгодится. Вроде — куча мала.
Веригин сказал это шутливо, но и наставительно, так что обидеться было нельзя, а посмеяться — неловко. Он тотчас заторопился:
— Бежать надо. Не то и впрямь оставят меня без приварка.
Уже распрощавшись и захлопнув за собою дверцу, он просунул голову в окно.
— Конечно, если не обидитесь, Юлия Павловна, с просьбой я. Есть у меня охотничьи сапоги хорошие. Подкладка меховая. Жена скорей всего тоже как бы не уехала куда с заводом co своим или что другое. В комнате сапоги оставлять — неверное дело. Пропасть могут. Вещь ценная. Сохранить бы. Да еще носильное какое, из нового. На случай, если вернусь, конечно… Так, может, позволите — в доме у вас, чтобы полежало где? Пока, конечно…
— Матвей Ильич! — растроганно вскрикнула Юлия Павловна. — Да приносите, присылайте, хоть сапоги, хоть что еще! Какой может быть разговор!..
— Очень даже благодарен! — как-то неожиданно по-военному отозвался Веригин и вытянулся, взяв под козырек, перед машиной.
— К лицу, к лицу вам форма, Матвей Ильич! — совсем расчувствовалась Юлия Павловна.
— Это конечно. Форма народу подходящая. А сапоги вам занесут, — довольный, отозвался он и побежал через дорогу.
Сейчас же, как он исчез из виду, Юленька взволнованно объявила, что надо самым энергичным образом добиваться, чтобы автомобиль остался в неприкосновенности.
— Ты должен, Шурик, получить бумагу… я не знаю, документ, грамоту…
Она уже вела машину, и Александр Владимирович приструнил ее:
— За рулем не разговаривай.
— Сегодня же надо узнать, от кого это зависит. От военных или, может быть, от исполкома?
— Молчи.
Но потух зеленый глаз семафора, и, затормозив, Юленька со всею скромностью упрекнула мужа:
— Ты сердишься, потому что я плохо понимаю в моторе.
— Желаю тебе, чтобы пришлось середь улицы менять колесо.