Костры амбиций
Шрифт:
— Я вовсе не говорю, что есть что-то существенное. Ничего существенного. — Он попал в ловушку. Ему диктуют правила игры, а надо было всю игру отвергнуть!
— Вы уверены? — спрашивает жирный, изображая на лице отеческое участие, а в действительности просто ужасно… непристойно… ухмыляясь. Какая наглость!
Шерман протиснулся мимо сидящего на столе Мартина, который провожает его убийственным взглядом маленьких глаз. У двери Шерман остановился.
— Весьма сожалею, — говорит он, — но я не вижу смысла в продолжении нашего
Маленький сыщик — наконец-то! — встал, слез, слава тебе господи, с моего стола, пожал плечами и посмотрел на жирного. Тот тоже поднялся.
— О'кей, мистер Мак-Кой, — говорит маленький. — До встречи… в присутствии адвоката.
Тон такой, словно он говорит: «До встречи в суде».
Шерман открыл дверь библиотеки и жестом приглашает их выйти в холл. Для него сейчас очень важно пропустить их вперед и выйти из комнаты последним — в знак того, что это как-никак все-таки его дом и хозяин здесь — он.
В прихожей, куда выходит дверь лифта, маленький сыщик вдруг сказал жирному:
— Дейви, у тебя есть карточка? Дай мистеру Мак-Кою.
Жирный достал из бокового кармана пиджака и протянул Шерману мятый кусок картона.
— Передумаете — позвоните, — говорит маленький.
— Вот именно, подумайте хорошенько, — добавляет жирный со своей жуткой ухмылкой. — Что бы там ни было у вас на совести, чем скорее вы нам скажете, тем лучше для вас. Такой порядок. Сейчас вы еще можете оказать нам содействие. А будете тянуть… придет в движение судебная машина, и… — он вскинул кверху обе жирные ладони, как бы говоря:"… и тогда уж ты неприятностей не оберешься".
Шерман открыл им дверь. Маленький сыщик повторяет:
— Подумайте хорошенько.
А жирный, выходя, еще и подмигнул.
Шерман закрыл за ними дверь. Ушли. Но он испытал вовсе не облегчение, а глубокую, мучительную тревогу. Он ощущал всеми нервами, что потерпел сокрушительный разгром, хотя, в чем именно он заключался, сам не понимал. Шерман не умел анализировать свои страдания. Над ним совершено подлое насилие — но как это произошло? Каким образом эти два… низкооплачиваемых… скота… ворвались в его жизнь?
Он обернулся — Бонита вышла из кухни и стояла в дверях на краю мраморного пола. Надо ей что-то сказать. Она же знает, что приходили из полиции.
— Эти люди расследуют автомобильную аварию, Бонита.
Слишком взволнованный тон.
— Аварию? — Она таращит глаза, как бы прося: «Расскажите!»
— Да… Я не знаю. У одной из машин был номер, похожий на один из наших. Что-то в этом духе. — Он вздохнул и беспомощно развел руками. — Я сам толком не понял.
— Вы не должны волноваться, мистер Мак-Кой. Они знай, что это не вы.
По тому, как она это произнесла, можно было понять, что вид у него испуганный дальше некуда.
Он вернулся в библиотеку, закрыл за собой дверь, выждал минуты три-четыре. Глупость, конечно,
Мария. Необходимо с ней поговорить. Рискнуть и позвонить прямо из дома? Неизвестно еще, где она… в «конспиративной квартире»… или дома на Пятой… А вдруг телефон прослушивается. Как быстро это можно подключить?.. Могли они, пока здесь были, установить подслушивающее устройство?.. Спокойно. Нельзя так сходить с ума. Но что, если уже вернулась Джуди, а я не слышал?
Шерман встал из-за стола и снова вышел в свой великолепный холл… Никого… Слышно негромкое металлическое бряканье — клинк, клинк… Это бляхи на ошейнике Маршалла… Такса со скорбным видом, переваливаясь, выходит из гостиной… Когти цокают по мрамору… Колбаса на ножках… Половина его неприятностей — из-за этой собаки… А тебе дела нет ни до какой полиции, верно?.. Поесть и погулять, погулять и поесть… Из-за двери высунула голову Бонита… Как бы чего не пропустить. Полицейские, это ведь так интересно… Шерман смотрит на нее с осуждением.
— О, я думать, что миссис Мак-Кой вернуться домой, — оправдывается она.
— Не беспокойтесь, — отвечает Шерман. — Когда миссис Мак-Кой и Кэмпбелл вернутся, вы их услышите. (А до той поры не суйте, пожалуйста, нос в мои дела.)
Бонита правильно поняла его интонацию и скрылась на кухне. Шерман вернулся в библиотеку. Надо рискнуть и позвонить. И как раз в эту минуту открылась дверь с площадки в квартиру. Джуди и Кэмпбелл.
Как быть? Каким образом теперь связаться с Марией? Лучше, наверно, сначала сказать Джуди про посещение полиции. Иначе все равно Бонита расскажет.
Джуди смотрит на него вопросительно. Что это за туалет на ней? Белые фланелевые брюки, белый свитер и какой-то новомодный черный пиджак с широченными подложенными плечами… рукава отвернуты по самый локоть… и нелепые широкие лацканы чуть не до пояса… А вот Кэмпбелл в школьной темно-красной вязаной паре и белой блузке с круглым воротничком выглядит как настоящая леди… Почему это в наши дни маленькие девочки ходят одетые, как порядочные взрослые дамы, а их мамаши одеваются как пятнадцатилетние хулиганки?
— Шерман, — озабоченно спросила Джуди, — что-то случилось?
Сказать ей про полицию прямо сейчас? Нет! Надо выйти на улицу и позвонить Марии!
— Да ничего, — отмахивается он. — Я просто собирался…
— Папа! — Кэмпбелл подходит к его ноге. — Видишь у меня карты?
Карты?
Она протягивает отцу три маленькие игральные карты: туза червей, туза пик и туза бубен.
— Какие они? — спрашивает ребенок.
Что значит какие?
— Не знаю, моя хорошая. Просто карты.