Костя + Маша
Шрифт:
Однако там выяснилось, что слёзы можно было и не вытирать. Её классная руководительница, которая давно уже обходила Творогову стороной, вдруг подбежала к ней после первого урока и с нескрываемой радостью сообщила:
– Администрация школы приняла решение исключить тебя из нашего лицейского класса, потому что ты своим поведением мешаешь учебному процессу и портишь картину успеваемости. Общественность класса также считает, что тебе у нас не место. Среди таких выдающихся учеников, как Антон Яблоков или Михаил Косолапов, не должно быть подобной тебе двоечницы. Каково будет будущим биографам Кости Кривошеина, - который,
– Неужели Костя станет нобелевским лауреатом?
– воскликнула Маша Творогова.
– Не исключено, - отвечала учительница.
– Невозможно себе представить, что вы когда-то были друзьями и занимались на одном уровне!
– Не выгоняйте меня, пожалуйста!
– взмолилась Маша.
– Я обещаю исправиться!
– Не знаю, не знаю, - вздохнула учительница.
– Даже если администрация школы согласится на испытательный срок, твои одноклассники могут быть против. Разве только Костя Кривошеин за тебя заступится…
– Спасибо!
– воскликнула Маша и кинулась разыскивать Костю. На её счастье, именно в этот день Костя пришёл в школу за очередным заданием. Маша догнала его на лестнице, когда он торопливо направлялся к выходу.
– Костя!
– воскликнула Маша.
– Помнишь, мы были когда-то друзьями?
– Не помню, - ответил Костя, но слегка притормозил.
– И ты не помнишь, как напугал меня в парке? Не помнишь, как мы с тобой были на биологической практике? Не помнишь, как ты заставил меня торговать капустой?
– Нет смысла держать в голове лишнюю информацию, - ответил Костя, останавливаясь.
– А это правда, что ты станешь Нобелевским лауреатом?
– спросила Маша.
– Не исключено, - ответил Костя.
– А ты знаешь, что у каждого нобелевского лауреата есть свой биограф - человек, который с самого детства знает всё о своём герое и может рассказать в подробностях, как формировался юный гений. Единственный человек, который дружит с тобой с самого детства - это я. Так что ты меня должен ценить.
– Да я ценю, Творогова, - отвечал Кривошеин.
– А если ценишь, то попроси директора, чтобы он не выгонял меня из школы и оставил в нашем классе. Иначе прошлое и настоящее будущего лауреата останутся неизвестны потомкам.
– Я и так уже опаздываю на семинар, - ответил Костя.
– У меня нет времени ходить по директорам.
– Прошу тебя, Костя!
– умоляла Маша.
Однако Костя был непреклонен. Он уже взялся за ручку двери и собирался покинуть школу на целую неделю. И тогда натренированная Маша устроила последнюю в этом учебном году истерику - такую мощную, что неподготовленный Костя поторопился скрыться в ближайшем кабинете, который случайно оказался кабинетом директора. Следом за Костей посыпалась с потолка штукатурка, с грохотом упали и разлетелись на куски три швабры в кладовой уборщицы, рыбки в кабинете биологии выпрыгнули из аквариума, а Костя с директором отделались пустяками - всего лишь на несколько минут оглохли.
– Прошу вас от имени будущего нобелевского лауреата оставить Машу Творогову в нашем классе, - громко сказал Костя, стараясь перекричать бушующую за дверью одноклассницу.
– Я вижу, что ты «крушишь с доблестью пирата все вокруг рогами», и не только в классе, но даже
– Это на тебя не похоже, Кривошеин.
– День действительно непогожий, - согласился Костя, - Зато завтра обещают солнце. Но сможете ли вы радоваться хорошей погоде, если на вашей совести будет чёрное пятно, вызванное излишней строгостью к моей однокласснице?
– Совершенно верно, «вылетают оконца», - сказал директор, осторожно выглядывая в коридор. Увидев решительно стоящую посреди гардероба Машу, он торопливо закрыл дверь и прошептал: «Пора вызывать полицию».
– Вот именно, - сказал Костя, - Маша воздаст вам сторицею, если вы в этот трудный для неё период поддержите её и не станет выгонять. Она обязательно исправится.
– Да-да, - кивал директор.
– Нам вдвоём не справиться.
– Значит, мы обо всём договорились?
– спросил Костя.
– Конечно, - отвечал директор, пожимая Косте руку, хотя и не понимал толком, что именно доварилось.
«Наверное, Костя проводит новый эксперимент», - решил директор. Когда Костя ушёл, растроганный директор достал с полки пачку старых тетрадей, которые он спас от сдачи в макулатуру, и нашёл среди них дневник наблюдений за природой ученика 4 класса Кости Кривошеина. С умилением рассматривал директор первые шаги Кости к вершинам науки и так увлёкся, что забыл даже вызвать полицию.
Костя вышел из кабинета в полной уверенности, что директор сменил по адресу Маши гнев на милость и сказал Твороговой, что всё в порядке. Маша сообщила о помиловании старосте класса Косолапову, староста передал информацию классному руководителю, классная довела сведения до всего педагогического коллектива и завуча, и спустя четверть часа завуч с негодованием ворвался в кабинет директора.
– Общественность школы едва вздохнула свободно, - сказал завуч весьма недовольным тоном.
– А вы опять оставили эту потрясающую негодницу среди наших учеников.
– Вы говорите, что жертв нет, отделались парочкой синяков?
– переспросил директор, который ещё не вполне оправился от контузии.
– Ну что ж, в таком случае ничего не мешает мне уйти в отпуск.
Так Маша Творогова осталась в любимом классе. Вскоре и её родители перебрались от соседей по площадке в свою квартиру, потому что Маша стала вести себя значительно тише.
Сохранение энергии
Теперь Маша Творогова уделяла своей коллекции женихов не больше полутора часов в день. В оставшееся время Маша делала уроки и готовилась к поступлению в университет. Она ездила на подготовительные курсы и ещё к трём репетиторам, чтобы наверстать упущенное. Каждый день после школы Маша садилась в поезд метро и ехала на другой конец города, а вечером возвращалась обратно. Ровно в 16.10 на станции пересадки Маша встречалась с Костей Кривошеиным, который направлялся из научной лаборатории в академическую библиотеку. Костя всегда садился во второй вагон из центра, а Маша - во второй вагон к центру, и они всегда сталкивались с костей у пятой колонны справа. Лишь однажды они разминулись, потому что Костя, задумавшись, остановился не у пятой, а у седьмой колонны. Маше пришлось делать крюк, чтобы поздороваться с ним.