Костяной Скульптор. Часть 3

Розин Юрий

Я попал на лезвие бритвы.

Тонкую, тончайшую грань, отделяющую провал от триумфа и смерть от жизни. Бой сам по себе был невероятно приятен, бесконтрольное буйство, дарующее чувство собственной неуязвимости и мощи — приятно вдвойне. Но это… это было лучше настолько, насколько вообще возможно. Танец на краю, где любой шаг может стать последним, любое неосторожное движение способно полностью все разрушить, а промедление настолько краткое, что не успеешь и моргнуть, обернуться падением в пропасть.

И я наслаждался этим танцем.

Преодоление тех нескольких десятков метров, что отделяли меня от цели, заняло доли секунды. Однако мои противники

были достаточно сильны, чтобы этого им хватило.

Занесенную для удара булаву уже встречает кулак Брута, огромный, от их столкновения во все стороны прыскают усеивающие землю камешки. И я, выдержавший прямой удар гнезда зомби, отлетаю в сторону, словно пушинка. Однако никаких переломов и травм, спасибо Усилению, сейчас утекавшему с катастрофической скоростью. Группировка в воздухе, пируэт — и я приземляюсь на каменное крошево, оставляя в осколках две метровых борозды.

На лице Брута кровожадная улыбка сменяется столь же гротескной гримасой ярости и великан сам бросается в атаку, при этом не забыв развернуть от меня то плечо, на котором сидит Илланион. Ну уж нет, в лоб я с тобой махаться не собираюсь. Рывок вперед, прямо между смыкающихся рук гиганта, и удар в полете булавой вверх, прямо ему в лицо. Без опоры достаточно мощно не получится, но по крайней мере ненадолго охладить его пыл должно получиться.

Ни хрена. Я словно ударил лист стали, а не ничем не защищенную человеческую челюсть. Что же у него за тело такое!? Впрочем, думать об этом сейчас точно не время, от захвата меня спасает лишь вовремя прилетевшая стрела Илоны, вынырнувшая из пустоты прямо около ладони Брута и отклонившая ее в сторону. Здоровяк недовольно ревет, однако даже атака капитана Черной Зари оставляет на его коже лишь неглубокую ранку. И как прикажете ТАКОЕ убивать? Впрочем, чем сложнее, чем интереснее, правда?

Между тем вторая половинка этого тандема тоже не сидит сложа руки. В прямом смысле. Илланион, долго молчавший, вдруг воздевает ладони к скрытому за километрами камня небу и я чувствую, словно мне на плечи рушится гора. Заклинание, то ли усиливающее гравитацию, то ли имитирующее такое усиление, не суть. Земля в радиусе нескольких метров заметно проседает, утрамбовывается, превращаясь в самый настоящий ринг.

На Брута магия также явно действует, он пошатывается и принимает более низкую стойку, однако у него есть идеальная защита — невероятная физическая мощь. Для меня же, всегда старавшегося поддерживать баланс, это настоящее проклятье, любое движение дается с троекратным трудом, больше никаких прыжков и кульбитов, я прикован к земле и это, по идее, должно стать моим концом?

Черта с два! Я еще станцую.

Усиление срывает последние ограничения и красный туман уже начинает истекать от меня совершенно бесконтрольно, больше не как часть способности, а лишь как последствие чрезмерной концентрации энергии. Сейчас алым горят не только мои глаза, сквозь плоть и кожу проступает полыхающая кроваво-красным перевернутая пентаграмма на моем лбу и это, судя по испугу на лице Брута, выглядит крайне зловеще. Что же, тем лучше. То ли еще будет, ведь такая плотность используемой энергии слишком велика даже для этого тела и довольно скоро оно начнет просто сгорать, словно в самом настоящем огне. Доспехи в некоторых местах уже начали дымиться. Если я не закончу все быстро, то даже мой скелет обуглится и в конце концов превратится в прах.

Но плевать, ведь это так весело!

От следующего рывка позади меня в воздух подлетают ошметки того, что только что было камнем,

а в шлейфе алого тумана остаются кусочки кожи, как моей собственной, так и отвалившейся от брони. Брут пытается перехватить, но сейчас, даже под подавлением магии, его скорость по сравнению с моей просто черепашья. К тому же его со всех сторон продолжают бомбардировать черные стрелы, и с каждым разом в его реве все меньше ярости и больше досады и боли. И на этот раз мой удар тоже не пройдет для него без последствий. Одно из самых слабых мест в человеческом теле — обратная сторона колена. Во время удара я почувствовал, как скрипит мое оружие, ужа начавшее краснеть в районе рукояти. Даже созданная из магической стали булава не выдерживает полыхающей во мне силы. Брут не выдерживает также.

Нога великана подгибается и он, на этот раз издав самый настоящий жалобный вой, падает на одно колено, едва не роняя свою драгоценную ношу. Я не вижу со спины, но по голосу могу слышать, что Брут на грани того, чтобы расплакаться от боли. Отлично. Не то, чтобы здоровяк мне чем-то насолил, он-то как раз был вполне дружелюбным, пока его хозяин не приказал: “К ноге!” Но жалеть врага во время боя — последнее дело.

Накаркал. Илланион, чье лицо уже давно потеряло последние капли элегантности и превратилось в перекошенную злобную маску, вдруг начинает истерично хохотать, словно окончательно потерял рассудок, а потом срывается на оглушительный и мерзкий визг.

— ПРИКОНЧИ ИХ ВСЕХ! — Брут вздрагивает, словно от удара плетью, но, похоже, ослушаться приказа хозяина выше его сил.

А в следующее мгновение происходит то, чего я не только никогда не видел, но и не мог представить. Брут, поднявшись с земли, вдруг начинает расти. И так похожая больше на медведя, чем на человека фигура прямо на глазах меняется, и не только в размерах, но и в пропорциях. Руки удлиняются, доставая до колен, спина сгибается вперед, кожа покрывается шерстью. И через десяток секунд Илланион восседает на плече не человека, а чего-то лишь отдаленно на него похожего. И рев, вырывающийся из пасти, полной острых клыков, в котором напрочь отсутствует хоть что-то человеческое, только подтверждает эту теорию.

Монстр, в которого превратился Брут, кажется, и вовсе не ощущает воздействия магии. Его движения настолько быстры, что не будь я в этом самоубийственном режиме потребления энергии, я бы не смог их даже заметить. Однако если бы да кабы… сейчас я успеваю не только видеть их, но и реагировать. И теперь давящая сверху сила отчасти даже на руку, не позволяет мне слишком сильно отрываться от земли при каждом шаге, все-таки я, кроме как на тренировках, никогда не применял столь радикальные меры и это для меня непривычно.

Илланион снова затихает, то ли поддерживая зону подавления, то ли отводя в стороны уже самый настоящий дождь из черных стрел, то ли, что намного хуже, готовя что-то новенькое. А я тем временем занят другим. Собственным выживанием. Любой удар Брута сейчас неизбежно станет для меня смертельным. И я веду гонку на два фронта: со своим противником, закручивая вокруг него настоящий вихрь из алого тумана, и с собственным телом, все больше и больше превращающимся в обугленную головешку.

Вся броня спала, крепежи и застежки не выдержали жара и расплавились, а тканные и кожаные элементы давно сгорели. Однако голым я не остался. Просто потому, что моя собственная кожа тоже уже успела превратиться в развеянный ветром пепел и от меня остался лишь обтянутый постепенно иссыхающими мышцами скелет со здоровенной дырой в животе.