Костяной Скульптор. Война

Розин Юрий

Гуйар, до этого тихо висевший у меня на поясе в виде короткого кортика, неожиданно дёрнулся и сам выскочил из ножен. Моей первой реакцией было остановить его, но потом я всё-таки остановил руку, слишком уж интересно было посмотреть, что произойдёт. А происходило кое-что действительно необычное. Кровожадный Король, зависнув в метре над землёй, самовольно вернулся в свою оригинальную форму большой, усеянной множеством зубцов булавы, и медленно двинулся к каменюке. При этом его аура, та самая, о которой я только недавно вспоминал, вспыхнула словно факел, начав своеобразное сражение с каменной плитой. Хотя это были только ауры, почти не содержавшие в себе энергии, одно лишь боевое намерение, в хранилище в секунду поднялся настоящий шквальный ветер, а по уже повреждённым землетрясением стенам

пошли новые трещины.

И это был далеко не конец. Останавливаться эти двое явно не собирались, всё усиливая и усиливая испускаемое давление. Когда между Гуйаром и каменной глыбой оставалось около полутора метров даже я ощутил некоторый дискомфорт, а желание вновь начать какое-нибудь сражение стало едва возможно сдерживать. Поэтому, а ещё потому что я заметил, как на неподвижной до сих пор поверхности непонятной плиты начали появляться тончайшие порезы и выщерблены, стало понятно, что и дальше наблюдать уже было нельзя.

Я в миг оказался между двумя противоборствующими оружиями. Одной рукой схватил Гуйар, который тут же завопил как резанный и впился в ладонь сотней острых шипов, а вторую положил на каменную плиту… вернее попытался положить. Когда между моей кожей и поверхностью глыбы оставался буквально сантиметр, я ощутил под пальцами гладкую словно зеркало поверхность, совершенно не похожую на то, каким должен быть шершавый и бугристый камень, к которой моя кожа неожиданно намертво прилипла. В тот же момент Кровожадный Король в другой руке дёрнулся и начал давить на ладонь, словно желая вжать меня в гладкую стену, а шипы на рукояти начали активно выкачивать энергию из моего тела.

— Это что, бунт?! — рявкнул я, поворачиваясь к Гуйару.

В целом к его выкрутасам я давно привык и если бы Кровожадный Король начал артачиться сам по себе, даже не обратил бы особого внимания. Просто перестал бы подкармливать, что для живой булавы было худшим наказанием. Но теперь они оба, очевидно, находясь не в лучших отношениях, решили объединить усилия и прикончить меня, что было попросту непозволительно.

Нет, дружочек, так не пойдёт!

Активировав боевую форму, я резко вырос в пару с лишним раз, после чего дополнительно усилил себя чёрным пламенем. В результате довольно крупная и вообще-то неудобная для нормально человека булава превратилась во вполне подходящего размера оружие, которое я сжал теперь уже покрытой бронёй рукой со всей доступной мне силой. Правда, кожу и мясо на ладони в процессе превращения всё-таки изрядно порезало, но сейчас мне было не до этого. Левой рукой я продолжил продавливать невидимую преграду, а правую начал заворачивать вовнутрь, чтобы выйти из неудобного положения, вызванного всё тем же увеличением размера.

Стоило признать, попытка пары живых оружий была неожиданно довольно продуманной. Если бы мне не хватило сил, эти двое либо сломали мне руки, либо зажали между собой и Гуйар выкачал бы всю мою энергию. Однако напали они определённо не на того. Мощь телесной магии ранга Воплощения нельзя было недооценивать, и довольно быстро мне удалось перебороть Гуйар в условный армреслинг, вывернув его вбок так, чтобы и он, и каменюка оказались передо мной. Тут Кровожадный Король предпринял ещё одну попытку, резко перестав сопротивляться и дёрнувшись в сторону моего живота. Но я предвидел такое развитие событий и вовремя увернулся, а больше у пусть живой, но всё-таки булавы не было возможностей мне навредить. Окутав Гуйар чёрным пламенем с Усилением, призванным не питать, а наоборот, расплавить магический металл к чертям, я довольно быстро добился желаемого. Вместо яростного шипения и гудения послышались жалобные вопли, Кровожадный Король молил о пощаде.

— Помоги мне с ним — и я подумаю, — бросил я, отзывая чёрное пламя вокруг правой руки и с удвоенной силой зажигая его вокруг левой.

Дважды повторять не понадобилось, Гуйар, сам помогая моему замаху, врезался в барьер каменной глыбы, тут же начав проедать его своей силой.

Против нас двоих последний экспонат церковного арсенала продержался недолго. Уже спустя секунд пятнадцать невидимая стена подалась сначала на пол миллиметра, потом ещё на столько же, а потом, словно потеряв волю к борьбе, просто

лопнула. Моя ладонь с силой врезалась в камень и я ощутил проникшие в разум мысли живого оружия. Вернее не мысли, по-человечески думать подобные Гуйару артефакты всё-таки не могли, скорее это можно было назвать волей. Каменюка соглашалась подчиниться мне, но с условием того, что я выступлю войной против монстров. Последний образ сопровождался уже довольно неплохо знакомой мне аурой, что исходила из центра человеческого мира, области, где были заключены Демиурги.

— Они и мои враги тоже, — кивнул я, особо не задумываясь. Врать живые оружия тоже не умели и сомневаться в намерениях этого куска камня не приходилось.

Он, в свою очередь, похоже тоже мне поверил. По крайней мере аура, привлёкшая к этому месту стольких монстров, исчезла, а я ощутил сильный жар под моей ладонью, вновь прилипшей к поверхности глыбы. Руку, однако, я отдёрнуть не попытался, чувствуя, что на этот раз вреда мне камень не желает. И верно, спустя несколько секунд жар ушёл, ощущение скованности тоже и, убрав ладонь, я увидел чернильно-чёрный отпечаток моей руки, словно выжженный на поверхности камня, чуть выше середины глыбы. Но это был ещё не конец. Плита задрожала, с неё, словно с какого-нибудь известняка, начала сыпаться мелкая каменная пыль, а потом, с глубоким, даже каким-то мелодичным вздохом грубый, неровно вырубленный кусок камня начал менять очертания. Поверхность сглаживалась, неровные углы исчезали, сама плита стала сантиметров на тридцать ниже, на двадцать уже и значительно тоньше, при этом изогнувшись дугой. И вот передо мной стояла уже не несуразная каменюка, а самый настоящий башенный щит, немного великоватый для нормального человека, но всё-таки вполне классического вида. На его гладкой матовой поверхности, однако, остался выжженный отпечаток моей ладони.

Вернувшись в обычную форму, я положил руку на край щита и попытался отодвинуть его от стены. На этот раз, к счастью, мне это удалось и, найдя на обратной стороне крепление, я вдел в него руку и оторвал щит от пола. Было бы очень обидно и даже стыдно, если бы после всего произошедшего то, что произошло в прошлый раз, повторилось бы. Однако щит, несмотря на то что стал меньше, похоже не стал ни на грамм легче. Я ощущал, как он оттягивает моё плечо. По сравнению с Гуйаром он был раз в пять-семь тяжелее и не было ничего удивительного в том, что, будучи Воином, я не смог даже сдвинуть его с места. Сражения с ним точно уже не будут столь динамичными и полными кульбитов и трюков.

Однако, наверное впервые ещё с подземелья некроманта, я ощутил некую целостность. Именно щит и булава были тем оружием, с которым я начинал свой путь и именно навыки боя с ними были наиболее полны в моей искусственной памяти. К сожалению, после того, как я нашёл Гуйар, подобрать к нему достойный щит оказалось слишком сложной задачей. И в итоге я переключился на менее приятный, но более эффективный стиль ведения боя. Но теперь всё вернулось на круги своя. Живое оружие, способное составить конкуренцию Кровожадному Королю и своей аурой, и особыми свойствами, и даже уникальностью своей личности, подходило мне идеально.

Развернувшись, делать в пустом хранилище мне больше было нечего, я направился к выбитой двери. Однако, не рассчитав с непривычки своих новых габаритов, задел каменным щитом стену, от чего последняя тут же взорвалась фейерверком каменной крошки и штукатурки. М-да… надо привыкать носить с собой башенный щит, магией пространства я, к сожалению, не владею…

И словно услышав эти мои мысли, живое оружие быстро начало уменьшаться в размерах. Спустя несколько секунд на моём предплечье красовалась небольшая, размером всего в три ладони уменьшенная копия большого щита, разве что чёрный отпечаток ладони теперь занимал почти всю её поверхность, ну и крепежи для руки, понятное дело, не изменились. При этом вес каменного щита тоже значительно уменьшился. Хотя я до сих пор ощущал его, двигаться можно было столь же свободно, что не могло не радовать. А ещё, похоже он и правда мог в какой-то степени читать мои мысли и уловил, что я называю его то каменным щитом, то плитой, то просто каменюкой, моё новое живое оружие отправило в мой разум своё настоящее имя.