Косыгин. Вызов премьера (сборник)

Гришин Виктор Васильевич

Я был одним из тех, кто стоял у гроба. О чем думалось, что вспоминалось в те тягостные минуты? Конечно, и первое знакомство, и долгие годы дружной, напряженной работы, и многочисленные командировки. Я вспоминал негромкий, спокойный, уверенный голос этого мудрого, поистине кристально чистого Человека. Человека с большой буквы, который, не щадя себя, с непоколебимой твердостью стремился удержать страну, ее экономику, жизненный уровень народа от пропасти, к которой все мы неумолимо приближались.

В Центральный Дом Советской Армии проститься с ним пришли сотни тысяч москвичей. Часов в шесть вечера доступ к телу было решено прекратить: видимо, на Старой площади не хотели придавать слишком большое значение этой траурной церемонии – ведь Косыгин уже не был членом Политбюро, Председателем Совета Министров страны, а перешел в разряд пенсионеров.

А по прилегающим улицам тянулись и тянулись нескончаемые вереницы людей, пришедших проститься с Алексеем Николаевичем, которого все искренне уважали. Но когда объявили, что печальный ритуал заканчивается, народ возмущенно

зашумел. Организаторам пришлось продлить прощание еще часа на четыре. Более того, на утро, до начала официальной церемонии похорон, поклониться праху снова пришли тысячи людей. Этот небольшой штрих лучше всяких слов показывает, каким остался в памяти народа Алексей Николаевич Косыгин.

Я стремился рассказать только то, чему был очевидцем. Другие, знавшие Алексея Николаевича, вероятно, расскажут о других особенностях этой личности, иных сторонах его жизни и деятельности. Может быть тогда и сложится цельный образ руководителя нашего правительства 60—70-х годов. А такой коллективный портрет, как я полагаю, очень важен для понимания тех исторических процессов, активным участником которых был Алексей Николаевич Косыгин.

Михаил Смиртюков Штрихи к портрету Косыгина

Смиртюков Михаил Сергеевич в 1930 г. пришел работать в аппарат Совета народных комиссаров СССР в Кремле. Работал с В.М. Молотовым, в конце 30-х годов стал помощником A.M. Микояна. В 1942 г. стал заместителем заведующего секретариатом Совнаркома, председателем которого был Сталин. После войны его назначили заместителем управляющего делами Совета Министров СССР, и в этом качестве он работал с Г.М. Маленковым, H A. Булганиным, Н.С Хрущевым. В 1964 г. он стал управляющим делами Совета Министров СССР и проработал в этой должности 25 лет. Входил в правительства СССР, возглавлявшиеся А.Н. Косыгиным, Н.А. Тихоновым и Н.И. Рыжковым.

Ушел на пенсию, проработав в Кремле ровно 60 лет

С Алексеем Николаевичем Косыгиным мы были хорошо знакомы более четырех десятков лет. Особенно сблизили нас долгие и, как видится теперь, самые лучшие и плодотворные годы совместной работы в Совете Министров СССР. Впервые же познакомились мы с ним за несколько лет до войны, и произошло это так.

После окончания экономико-правового отделения факультета советского права Московского государственного университета я был направлен в октябре 1930 г. на работу в аппарат Совета Народных Комиссаров СССР. Проработав несколько лет референтом, затем консультантом, в 1937 г. я был назначен на должность начальника сектора легкой, пищевой и местной промышленности Экономического Совета при Совнаркоме СССР. По роду своей деятельности мне доводилось часто бывать на предприятиях этих отраслей промышленности как в Москве, так и в других городах страны. 19 февраля 1938 г. Экономсовет командировал меня и еще двух сотрудников аппарата Совнаркома СССР в Ленинград на слет стахановцев хлопчатобумажной промышленности.

И вот впервые я оказался в Ленинграде. На вокзале нас встретили сотрудники Ленгорисполкома. Слет начинал свою работу вечером, и мы могли использовать день по своему усмотрению. Ленинградские коллеги предложили познакомиться с работой текстильной фабрики, директором которой был Алексей Николаевич Косыгин.

Во время поездки в машине мы поинтересовались мнением сопровождающих относительно фабрики и ее директора. Узнали, что Алексею Николаевичу Косыгину на днях исполняется 34 года, что он из рабочей семьи, пятнадцатилетним вступил в ряды Красной Армии. После демобилизации окончил Кооперативный техникум и несколько лет проработал в системе потребкооперации в Сибири, там же стал членом партии. Затем поступил в Текстильный институт в Ленинграде, после окончания которого был направлен на ленинградскую текстильную фабрику. Вначале Косыгин был мастером, потом начальником цеха, и вот теперь успешно руководил фабрикой.

По приезде на фабрику нас сразу же провели в приемную директора, а через минуту мы уже входили в кабинет Алексея Николаевича. Из-за стола поднялся высокий, стройный, в хорошо отглаженном костюме молодой человек и приветливо поздоровался с нами, крепко пожав каждому руку. Он поинтересовался, как мы доехали, предложил перекусить в фабричной столовой. Приветливость Косыгина располагала. Мы ответили, что не голодны и готовы к осмотру фабрики. В течение нескольких часов Алексей Николаевич водил нас по цехам, знакомя с людьми и производством. В каждом цехе нас встречал его начальник и по просьбе директора рассказывал о насущных делах и проблемах выполнения плана. В цехах Косыгин неоднократно останавливался, чтобы поговорить с работницами у станков, и было видно, что им приятно его внимание и внимание это не показное. Все беседы были весьма конкретны, деловиты и откровенны. Вообще на фабрике во всем чувствовался порядок, было чисто, и невольно в голову приходило сравнение с другими фабриками не в пользу последних.

Вечером, сразу же после ознакомления с текстильной фабрикой, мы отправились прямо на слет. Помнится, первым выступил представитель Ленгорисполкома, затем на трибуну, сменяя друг друга, начали подниматься директора предприятий, в числе которых выступил и А.Н. Косыгин. Затем предоставили слово стахановцам. Сейчас трудно вспомнить, какие конкретно вопросы рассматривались, однако в целом обсуждение касалось проблемы улучшения качества продукции, что во многом предопределялось исходным качеством сырья или, проще говоря, хлопка,

поставляемого из республик Средней Азии.

Закончился слет, и мы стали прощаться с ленинградцами. Вдруг Алексей Николаевич Косыгин подошел ко мне и спросил, бывал ли я раньше в Ленинграде. Узнав, что я впервые в этом замечательном городе, Косыгин предложил мне и моим товарищам задержаться еще на один день и познакомиться с достопримечательностями Северной Пальмиры. Мы согласились. Он тут же дал указание своему помощнику предоставить нам на следующий день машину и сопровождающего. Воспользовавшись этим, мы буквально исколесили весь город, посетили Эрмитаж, дворец князя Юсупова, квартиры А. Блока и Ф. Шаляпина, объехали мосты, большие и малые, прошлись пешком по самым красивым улицам и, конечно, по Невскому проспекту, а на следующий день были уже в Москве.

* * *

Вскоре после этих событий я узнал из газет, что ленинградцы избрали А.Н. Косыгина председателем исполкома Ленинградского городского Совета. В 1939 г. его внезапно вызвали в Москву, причем, как он сам мне потом рассказывал, без всяких объяснений по этому поводу. Лишь в Москве на вокзале его помощник купил газету «Правда», в которой сообщалось, что Алексей Николаевич Косыгин назначен народным комиссаром текстильной промышленности СССР.

Дело в том, что в начале января 1939 г. руководство страны приняло решение о разделении существовавшего тогда Наркомата легкой промышленности СССР, возглавляемого В.И. Шестаковым, на два: Наркомат текстильной промышленности СССР и Наркомат легкой промышленности СССР. Наркомом первого был назначен А.Н. Косыгин, а наркомом второго – С.Г. Лукин. Постановлением СНК СССР за подписью В.М. Молотова от 7 января 1939 г. В.И. Шестакову было предписано сдать, а А.Н. Косыгину и С.Г. Лукину принять дела по соответствующим главкам наркомата. Процедура такой сдачи-приемки дел в то время предусматривала создание специальной комиссии, в которую помимо сотрудников наркомата вошли представитель Комиссии советского контроля Р.С. Землячка и я, как представитель Экономсовета при СНК СССР. Работа комиссии продолжалась 10 дней. Заслушивались доклады начальников главков о состоянии дел в отрасли, о нерешенных вопросах и предложения по улучшению деятельности как главка, так и в целом наркомата. Все это время мы постоянно общались с Алексеем Николаевичем, делились впечатлениями от услышанного. Позднее, когда Косыгин уже руководил Наркоматом текстильной промышленности, я по роду своей работы нередко присутствовал на заседаниях коллегии. Чувствовалось, что нарком знает свое дело – заседания проходили ровно, спокойно, без «накачек». Шел профессиональный разбор вопросов и проблем, с которыми сталкивались работники наркомата в своей деятельности.

И тогда, и позднее, когда Косыгин был назначен вначале заместителем Председателя Совнаркома СССР, затем одновременно и Председателем СНК РСФСР, и далее заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно министром финансов СССР, министром легкой промышленности СССР, Председателем Госплана СССР, мы нередко виделись, разговаривали по телефону. Алексей Николаевич всегда интересовался, какие претензии имеются в отношении возглавляемого им ведомства, делился предложениями, которые, по его мнению, являются актуальными и должны в первую очередь быть рассмотрены в Совнаркоме (позднее в Совмине СССР). Советовался он со мной и потому, что в 1953 г. я был назначен заместителем управляющего делами Совета Министров СССР и занимался по-прежнему вопросами легкой, пищевой и местной промышленности, а также торговли. Я же, в свою очередь, очень нуждался в советах и поддержке такого опытного руководителя, как А.Н. Косыгин.

Свое мнение о том, как должен действовать министр в той или иной ситуации, Косыгин вынес, в частности, после инцидента с Председателем СНК СССР В.М. Молотовым в ту далекую пору, когда он сам только начинал свою деятельность в качестве наркома. Произошло же вот что. У Алексея Николаевича возникли проблемы, связанные с перевозкой сырья для промышленных предприятий по железным дорогам, и, придя на прием к В.М. Молотову, он попросил его оказать содействие в переговорах с Наркоматом путей сообщения.

Молотов встал из-за стола, подошел к Косыгину и, слегка заикаясь, спросил, кто он такой и какую должность занимает. Косыгин ответил, как говорится, по всей форме. Тогда Вячеслав Михайлович сказал:

– Вы для того и нарком, чтобы самому выполнять свои обязанности. А я у вас толкачом не намерен быть.

После этого протянул руку Косыгину и попрощался с ним.

Как потом мне и некоторым другим нашим сотрудникам рассказывал Косыгин, он вышел от Молотова недовольным. Но спустя некоторое время, уже в процессе своей дальнейшей работы, понял, что Молотов был прав.

Иногда в мемуарах некоторых наших прежних руководителей, неплохо знавших Алексея Николаевича и отдающих ему дань как руководителю, присутствует мнение, что по характеру он был сух, лишен эмоций, излишне педантичный и жесткий. Это не так. Просто Косыгин был человеком замкнутым и редко раскрывал свою душу. Мне же доводилось обсуждать с ним итоги напряженного рабочего дня, когда он делился впечатлениями от приема министров, директоров предприятий, ученых. Я беседовал с ним и на чисто житейские темы во время долгих пеших прогулок в отпуске. Алексей Николаевич тяжело переживал смерть своей супруги, любил семью, принимал чужие беды, как свои собственные. Незадолго до кончины, уже освобожденный от работы и совсем больной, Алексей Николаевич, узнав о смерти моей жены, нашел в себе силы позвонить мне, чтобы поддержать и ободрить. При этом он ссылался на свою жизнь и верность народной мудрости, что «время лечит».